Винсент Ван Гог - Птица в клетке. Письма 1872–1883 годов

Картина ван Горкома не очень грязная. (Между нами, я ее не видел, но сообщи ему, что я написал: она не очень грязная.)

Как поживают Мауве и Йет Карбентус? Напиши мне что-нибудь о них.

Это хорошо, что ты бываешь у Хаанебека.

Если я приеду в Голландию, то, возможно, на день-другой заеду в Гаагу, потому что Гаага для меня – как второй дом. (Я остановлюсь у тебя.)

Я бы хотел также прогуляться в Де Винк. Я гуляю здесь так часто, как могу, но у меня очень много дел. Здесь потрясающе красиво (хоть это и город). Во всех садах цветет сирень и боярышник, бобовник и т. д., каштаны великолепны.

Если по-настоящему любить природу, везде увидишь красоту. Но иногда я все же ужасно тоскую по Голландии, и в особенности по Хелворту.

Я вовсю садовничаю и засадил весь наш садик душистым горошком, маком и резедой, остается ждать и смотреть, что из этого вырастет.

Я наслаждаюсь прогулками от дома до фирмы, а вечером из фирмы до дома, это примерно три четверти часа пешком.

Чудесно, что здесь так рано заканчивают, мы закрываемся в 6 часов, но, несмотря на это, работаем не меньше.

Поприветствуй всех знакомых у Терстехов, Хаанебеков и Карбентусов, в особенности Рооса, также домашних дяди Помпе, потому что они уезжают в Кампен, и господина Бакхейзена и т. д.

Желаю тебе всего наилучшего,

Здесь отцвели яблони и проч., и это было красиво; мне кажется, что все здесь происходит раньше, чем в Голландии.

Как только узнаю что-то более определенное по поводу моей поездки домой, я тотчас тебе напишу. Однако я опасаюсь, что это может случиться недели через четыре, не раньше. Напиши как можно скорее.

Лондон, 8 мая 1875

Дорогой Тео,

спасибо за твое последнее письмо. Как дела у больной? [5] Речь идет об Аннет Корнелии Хаанебек (1851–1875), в которую был влюблен Тео и которая вскоре скончалась. – Примеч. ред. Папа уже сообщил мне о ее болезни, но я не знал, что это настолько серьезно, как ты описываешь.

Напиши об этом поскорее, если захочешь. Да, старина, «что скажем мы»?

К. М. и господин Терстех приезжали сюда и в прошлую субботу опять уехали. Они, по моему мнению, провели слишком много времени в Хрустальном дворце и в других местах, куда им и ходить-то не стоило. Полагаю, они могли бы также посмотреть, где я живу.

Ты спрашиваешь меня об Анне, но об этом мы поговорим позже.

Я надеюсь и верю, что не являюсь тем, кем меня многие считают сейчас, поглядим, должно пройти время; возможно, через пару лет то же самое будут говорить о тебе, по крайней мере, если ты останешься тем, кто ты есть, мой брат, – в двойном смысле этого слова.

Кланяюсь, и передавай привет больной. Жму руку.

Чтобы действовать внутри мира, следует умереть для себя. Народ, сделавшийся провозвестником религиозной идеи, отныне имеет лишь одно отечество – эту идею. Человек существует в этом мире не только для того, чтобы быть счастливым, даже не для того, чтобы просто быть честным. Он существует для того, чтобы воплотить великие замыслы через общество, чтобы прийти к благородству и преодолеть вульгарность, в которой влачит свои дни почти каждый.

В середине мая 1875 года Винсент возвращается в Париж, где поступает на службу в центральный филиал фирмы «Гупиль и К о». В Париже он посещает музеи, в письмах направляя Тео подробные отчеты о виденном на Салоне, в Лувре и Люксембургском музее, рассказывает о своей коллекции гравюр. Но, помимо увлечения искусством, все явственней становится интерес к религии, пробудившийся еще в Лондоне. Последнему способствует, в частности, дружба с Гарри Гледуэлом – молодым человеком, с которым Винсент снимает комнату на Монмартре и которому ночь за ночью читает вслух Библию. Отзвуки этой увлеченности хорошо заметны и в письмах Винсента к брату и домашним, которые полнятся явными или скрытыми цитатами из евангельских и других библейских текстов, отрывками религиозных гимнов и пр.

Судя по всему, духовные искания молодого человека стали последней каплей, переполнившей чашу терпения «господ Гупиль и К о», – в отличие от брата Тео, Винсент и прежде не мог похвастаться успехами на службе.

После возвращения из Эттена, где с октября 1875 года жила семья Ван Гог и где семья собиралась вместе на Рождество, Винсент узнаёт о намерении работодателей уволить его из фирмы.

Париж, 6 июля [187]5

Дорогой Тео,

спасибо за твое письмо, да, мой мальчик, я так и думал [7] Вероятно, в прошлом письме Тео ответил на высказанное Винсентом предположение, что Тео рад был бы на время уехать из Гааги, где все напоминало ему о недавней смерти возлюбленной Аннет Хаанебек. – Примеч. ред. . Ты должен мне написать, как у тебя обстоят дела с английским языком. Ты что-нибудь предпринял по этому поводу? Если нет, это не такая уж большая беда.

Я снял комнатку на Монмартре, которая понравилась бы тебе: маленькая, но выходит на садик, поросший плющом и девичьим виноградом.

Хочу рассказать тебе о гравюрах у меня на стене.

Рёйсдаль – «Куст»

Тот же – «Беление холстов»

Рембрандт – «Чтение Библии» (большая комната в старом голландском доме (вечер, свеча на столе), молодая мать сидит у детской колыбели и читает Библию; пожилая женщина сидит и слушает, это заставляет задуматься: истинно говорю вам, «ибо где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»; это старинная гравюра на меди, такая же большая, как и «Куст», она великолепна.)

Ф. де Шампень – «Портрет дамы»

Коро – «Вечер»

Он же – То же название

Бодмер – «Фонтенбло»

Боннингтон – «Дорога»

Труайон – «Утро»

Жюль Дюпре – «Вечер» (привал)

Марис – «Прачка»

Он же – «Крещение».

Милле – «Часы дня» (гравюра на дереве, четыре листа)

Ван дер Маатен – «Похороны в хлебах»

Добиньи – «Заря» (поющий петух)

Шарле – «Гостеприимство» (ферма, окруженная соснами, зима, снег, крестьянин и солдат у дверей)

Эд. Фрер – «Швеи»

Он же – «Бочар».

А теперь, мальчик мой, будь здоров, ты знаешь, как важны долготерпение и кротость. Давай оставаться добрыми друзьями.

Прощай.

Париж, 15 июля [187]5

Дорогой Тео,

сюда вновь приезжал дядя Вт. [8] Дядя Винсент (Сент). , я провел немало времени с ним, и мы многое обсудили. Я спросил его, не считает ли он возможным отправить тебя сюда, в парижскую контору. Поначалу он и слышать об этом не желал и сказал, что будет намного лучше, если ты останешься в Гааге; однако я настаивал, и теперь ты можешь рассчитывать на то, что он об этом не забудет.