Максим Дрожжин - Дневник пропагандиста. (Записки гомосексуала)

В Москве я прожил две недели. С С… мы всё-таки помирились через интернет и стали созваниваться каждый день. В итоге, он уговорил меня вернуться в Петербург. Пока я жил в Москве, то всячески пытался забыть С…, думая, что это можно сделать простой психологической установкой. В своём дневнике я писал фразы, в которых я был хорош и заслуживал лучшей жизни. А про С… я писал негативные слова, пятаясь убедить самого себя, что возвращаться к нему не стоит. Я был сильно обижен и зол на него. Он ведь выгнал меня на улицу со всеми вещами, совершенно не заботясь о моём положении.

В дневнике я писал про то, что С… плохо занимается сексом (он хорошо занимается сексом), про то, что у него маленький член (с размером всё в порядке), что он старый (он старше меня всего на 9 лет), мало зарабатывает (он содержал меня все полтора года наших отношений) и т. д. На самом деле это всё было не правдой. Но я специально писал эти установки каждый день, пытаясь укрепить свои мысли в том, что он плох и возвращение к нему будет падением в пропасть. Также параллельно я пытался знакомиться с другими мужчинами, описывая это также в дневнике, но все попытки заканчивались неутешительно. В голове всё равно сидел С…, установивший высокую планку моим представлениям об отношениях и сексе.

Через две недели, поддавшись своему любовному влечению, я вернулся к нему в Петербург. Мы пробовали начать всё заново – романтические вечера, свечи, вино, страстный секс. Но через три дня всё кончилось, потому что С… нашёл мой дневник. Почему я его не выкинул?! Притащил с собой из Москвы. Дурак! Пока я был у подруги, он нашёл его в ящике на кухне и прочёл всё что я писал о нём в попытках выбить его из головы. Все те грубости и шаржированные непристойности, которых он не вполне заслужил больно ранили его. Когда я вернулся от подруги домой, С… встретил меня совершенно пьяным и как сказали бы суд мед эксперты, в состоянии аффекта. Он снова со скандалом и в этот раз с дракой выгнал меня с вещами на улицу. И в этот раз уже вначале августа я опять поехал в Москву, потому что не мог находится в Петербурге – всё вокруг напоминало о нём.

Я понимал, что не смогу ему объяснить, что мои дневниковые записи – это всего лишь обида брошенного человека, который пытается смягчить боль утраты, обливая грязью обожаемый объект. Это была самозащита от страданий. С того самого дня, как наши отношения рухнули от моих записей в измятой тетради, я понял, что писать в дневник нужно только правду какой бы она не была сермяжной, грязной, блёклой. Со слезами на глазах, избитыми руками я начал с самого начала. Я взглянул глубоко внутрь себя и спросил: «Чего ты боишься?». Оказалось, я боялся себя увидеть таким, какой я есть. Глубоко вздохнув, я взял ручку и начал писать. Вот, я уже начинаю видеть себя на бумаге и мне становится противно. Но ещё немного и я теперь с интересом изучаю то, что ранее не осмелился бы произнести в слух.

В Москве я прожил месяц. Весь в синяках и с разбитым сердцем, я поселился в двухкомнатной квартире, которую хозяйка называла хостелом, из-за того, что в соседней с ней комнате стояли 4 двухъярусные кровати. Платил я за такую роскошь 10 тысяч рублей за койко-место. Такова реальность приезжих в Москву, не имеющих высокооплачиваемой профессии. Практически каждый день я работал в супермаркете «Перекрёсток» в зоне самообслуживания, помогая людям самостоятельно совершать покупки на терминалах. Я стоял 9 часов на ногах, в маске, 5 дней в неделю. Такое чувство, что после 1861 года больше не было никаких реформ.

За этот месяц в Москве со мной ничего значительного не произошло. Но были и интересные ситуации. В комнате, где я снимал койко-место также жили 7 кубинцев. Как потом мне сказала хозяйка, сама не поняла, как поселила меня. Она в сердцах говорила: «Просто у тебя был уставший голос и мне стало тебя жалко». Дело в том, что она всегда селила в эту комнату только кубинцев. Они по сарафанному радио передавали из уст в уста её адрес жительства. Таким образом, она имела регулярный поток жильцов из солнечной Кубы. Русских она принципиально не заселяла, потому что все русские рано или поздно начинали много пить и портить атмосферу в квартире. Я нашёл её объявление в интернете случайно. Я ехал всю ночь в поезде уставший, побитый и еле сдерживая слёзы, поэтому выбрал первое попавшееся объявление в Airbnb, которое обещало мне небольшие финансовые издержки и не присматриваясь к фотографиям неухоженной квартиры, выключил телефон на всю ночь.

Кубинцы круглый год приезжали на заработки в Москву. В основном они работали уборщиками нелегально. Как они сами говорили, им платили за один рабочий день от 1000 до 1200 рублей. Я же этого не понимал. Стоило ли лететь через океан, чтобы получать 15 баксов в сутки? Хозяйка мне в один из вечеров на кухне рассказывала про то, что у них на Кубе совсем плохо с политикой и таких денег им не заработать. Хотя я и испытывал дискомфорт от соседей с другой культурой, но меня радовало, что они совсем не знали русский язык и не лезли ко мне с разговорами. Мне нужно было прожить муки отвыкания от С…. Я постоянно думал о нём. Я спорил с ним внутри себя и пытался объясниться за свои записи в дневнике. Я хотел одновременно и прижаться к нему в любовных ласках и отругать его за боль и страдания, которые он мне принёс, избивая и выгоняя из своей жизни.

Через несколько дней после моего заселения один из кубинцев начал проявлять ко мне знаки внимания. Это стало для меня полной неожиданностью. Вечерело. Он подошёл ко мне и стал демонстративно трогать свой стоящий член через штаны, показывая свою эрекцию. Я не знал как себя вести. Как он понял что я гей? Или он ничего не понимал, но решил проверить? Почему он так откровенно демонстрирует свои желания? Эта ситуация была похожа на сцену завязки сюжетной композиции в порнофильме. Но, к счастью, кто-то из других жильцов вошёл в комнату, и герой не случившегося порнофильма, пряча длинной футболкой свои главные актёрские качества, ушёл в сторону кухни.

Я его не отверг. Мне было любопытно что он сделает дальше. Мы обменялись номерами телефонов. В основном наше общение происходило через WhatsApp. Он переводил слова в переводчике и скопировав текст, отправлял мне в сообщения. А я отвечал ему по-русски. Иногда я приходил с работы и видел, как у меня на кровати лежат конфеты. А один раз на кровати лежал белый плюшевый медведь, которого я передарил хозяйке хостела перед своим отъездом. Я даже всерьёз задался вопросом: «Бывают ли отношения между людьми, которые разговаривают на разных языках?».

Мне были приятны его подарки, но мне не нравилось его примитивное проявление сексуального желания. Когда мы оставались с ним наедине, он всегда снимал трусы и тряс передо мной своим членом. Ох, эти трудности перевода. Вся романтика пропадала. Потому что в сообщениях были милые, многообещающие фразы, а на деле он без особых церемоний просил, чтобы я ему отсосал. Мне казалось, что это довольно резкий и даже грубый переход от той романтики в WhatsApp и конфет на кровати до предложения избить свои колени ради очередного плющевого медведя. Он не понимал почему я всё ещё не сделал ему минет. Он писал в сообщения, что мы русские холодные и зажатые. Но на самом деле, мы русские любим продать себя подороже. Мы кричим о приличиях, чтобы набить себе цену и отдаться первому встречному миллионеру. Поэтому кубинский флирт воспринимался мной, как что-то очень дешёвое и безвкусное. А может, мы русские правда закрытые? Хотя, не мне об этом рассуждать.