Александр Керенский - Россия в поворотный момент истории

Однако осенью 1900 г, вернувшись из Ташкента после первых студенческих каникул, я познакомился с семьей Барановских. Г-жа Барановская, разведенная жена Л.С. Барановского, полковника Генштаба, была дочерью выдающегося китаеведа В.П. Васильева, члена Российской и ряда иностранных академий наук. У нее были две дочери – Ольга и Елена – и сын Владимир, артиллерист-гвардеец. Очаровательная 17-летняя Ольга посещала Высшие женские курсы Бестужева-Рюмина, которые в то время пользовались большой популярностью. Вокруг Ольги образовался кружок студентов, к которому вскоре присоединился кузен Ольги – Сергей Васильев, очень одаренный и инициативный молодой человек, мой ровесник. Эти молодые люди пришлись мне гораздо больше по душе, чем мои знакомые из общества, тем более что у меня с ними нашлось много общего. Круг наших интересов был обширен. Мы вели дискуссии о современной России и об иностранной литературе и без конца декламировали друг другу стихи Пушкина, Мережковского, Лермонтова, Тютчева, Бодлера и Брюсова. Мы были заядлыми театралами и после блистательных спектаклей Московского Художественного театра под руководством Станиславского и Немировича-Данченко, показанных в весенний сезон, неделями ходили совершенно очарованные. Шли в нашем кружке и бурные диспуты о текущих политических событиях в России и за границей, поскольку мы, как и большинство молодых людей нашего времени, находились в непримиримой оппозиции к официальной политической линии. Мы почти единодушно сочувствовали народникам, а точнее, социалистам-революционерам, но, насколько могу припомнить, марксистов среди нас не было. Нужно ли говорить, что многие из нас участвовали в студенческих демонстрациях.

После того как Барановские переехали из своего дома на Васильевском острове на улицу рядом с Таврическим садом, наш кружок распался. К тому времени мы выросли и беззаботная студенческая жизнь закончилась. Впрочем, я не слишком этому огорчался, поскольку Ольга Барановская стала моей невестой.

Согласно университетскому уставу 1884 г, студенчество не имело права создавать свои корпоративные организации; под запретом находились даже самые безобидные ассоциации и клубы, никак не связанные с политикой. Вследствие того что возможность для коллективной деятельности была перекрыта, потребность в служении обществу загонялась в подполье. Крупнейшими студенческими объединениями являлись землячества – братства, открытые для студентов, происходящих из одной местности. Они служили главными центрами студенческой активности, и подавить их правительство не могло. На первых курсах университета землячество туркестанских студентов стало для меня родным, и я был избран в его совет. Главной целью этого и других землячеств являлось оказание помощи нуждающимся студентам и поддержание связей между студентами-земляками. Помимо всего прочего, мы устраивали благотворительные концерты, в которых нередко участвовали знаменитые артисты и певцы. Время от времени мне приходилось обращаться к таким звездам, как Мария Савина, Вера Комиссаржевская и Ходотов, и те никогда не отказывались помочь студентам.

Моя сестра, студентка-медичка, жила в благоустроенном женском дортуаре, где также устраивались благотворительные концерты. Артистов и писателей приглашали участвовать и в других мероприятиях. Первый литературный вечер, на который я попал в своей жизни, был организован группой моей сестры; на нем свои произведения читали такие выдающиеся авторы, как Мережковский и его жена Зинаида Гиппиус. Кроме того, каждое землячество вело просветительскую работу, организовывало библиотеки и книгообмены и т. д.

Одним из основателей московского студенческого движения в 1887 г. был В.А. Маклаков. Московское землячество служило центром «борьбы против произвола и беззакония» со стороны специально назначенных университетских инспекторов. Кроме того, во главе студенчества, как такового, стоял центральный орган, известный как Объединенный совет. Большинство студентов по своим убеждениям склонялось к народникам, но политические партии еще не успели сформироваться, и старшекурсники обычно не шли дальше смутных симпатий к не всегда четко сформулированным идеям свободы. Однако всех нас объединяла оппозиция к абсолютизму.

Марксисты (социал-демократы) пропагандировали свое «экономическое» учение, которое требовало разрыва с буржуазным и мелкобуржуазным студенчеством и призывало направить все усилия на достижение победы промышленного пролетариата. Однако лишь немногие из студентов сочувствовали этой идее. Для большинства из нас исключительное внимание к промышленному пролетариату и презрительное игнорирование крестьянства казались в российских условиях полным абсурдом. Помимо своего отношения к крестьянам, марксизм отталкивал меня еще и своим врожденным материализмом и подходом к социализму как к учению для единственного класса – пролетариата. В марксизме класс подминает под себя человеческую личность. Но без человека, без живой человеческой личности, которая обладает ценностью сама по себе, без освобождения человека как этической и философской цели исторического процесса – без этих идей от русской мысли ничего не остается. В таком случае традицию русской литературы пришлось бы вычеркнуть из памяти.

Тем не менее в распоряжении марксистов оказались крупные средства так называемой «центральной кассы».

Вождями социал-демократов в среде студенчества являлись Г.С. Хрусталев-Носарь, будущий председатель Совета рабочих депутатов (в 1905 г.), и Николай Иорданский, будущий редактор «Мира Божия». При содействии нескольких других студентов Иорданский вел все переговоры с генералом П.С. Ванновским, главой комиссии, расследовавшей причины волнений среди студентов. Иорданский стал одним из первых социал-демократов, вставших в оппозицию к «экономическому» течению, как он сам рассказывал мне впоследствии. Впрочем, Ленин тоже находился в оппозиции к «экономистам».

Конкуренция между университетскими социалистическими группировками в первые годы столетия отражала… острое столкновение двух социально-экономических школ мысли в среде радикальной интеллигенции, которое впоследствии сыграло чрезвычайно важную роль в революции 1917 г.

Вследствие голода 1891–1892 гг. и последующей эпидемии холеры политическая деятельность в стране существенно оживилась, в значительной мере благодаря Льву Толстому. Перед лицом чрезвычайных обстоятельств правительство было вынуждено пойти навстречу земствам и разрешить им участвовать в оказании помощи пострадавшим. С большой неохотой оно также стало поощрять общественную инициативу. Именно в этих условиях сформировалось студенческое движение, целью которого было восстановить либеральный университетский устав 1863 г. В 1897 г. Вера Ветрова, студентка, заключенная в Петропавловскую крепость, сожгла себя заживо, вымочив одежду в ламповом масле. Все студенчество было глубоко потрясено. Волна митингов прокатилась по всем университетам страны. Колоссальную сходку студентов у петербургского Казанского собора, где должны были отпевать Ветрову, разогнала полиция. 8 февраля 1899 г, в годовщину основания Петербургского университета, торжественная официальная церемония превратилась в политическую демонстрацию, которая выплеснулась на улицу. На Румянцевской площади на демонстрантов набросилась конная полиция и безжалостно избила нагайками. Именно это событие стало основой политического движения студентов. Н.П. Боголепов, хороший профессор римского права, но безжалостный министр просвещения, добился издания императорского указа о немедленном зачислении в солдаты всех студентов, задержанных за участие в беспорядках. Такому наказанию студенты подвергались без всякого снисхождения – совсем как в дни Николая I, десятки бунтовщиков были сосланы в Сибирь. Правительство явно надеялось угрозами привести студентов в повиновение, но сосланные и в Сибири вели себя вызывающе, распространяя открытое письмо, в котором указывали, что цель студенческого движения – стимулировать политическую активность старшего поколения и призвать его встать на путь свободы по английскому примеру.