Исаак Гилютин - Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)
- Название:Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2022
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Исаак Гилютин - Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё) краткое содержание
Жизнь и страх в «Крестах» и льдах (и кое-что ещё) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Тут уместно упрекнуть последнего Российского царя Николая II, который, как известно, был не очень умным царём, и во многом обе революции, как Февральская, так и Октябрьская, обязаны его убогому правлению. Одна из его серьёзных ошибок – это то, что он не разглядел необходимость, а значит и не осуществил (а может просто не хотел?) освобождение еврейского народа от черты оседлости, да и с еврейскими погромами, в первую очередь, на Украине, боролся «спустя рукава», всё больше для вида. Если не из моральных соображений, то, хотя бы, из понимания потенциала еврейского народа, ему следовало дать эту свободу и, таким образом, включить потенциал еврейского народа на пользу России, а не во вред, как это произошло на самом деле. В отличие от царя, большевики «просекли» революционные настроения и потенциал еврейского населения России и прекрасно использовали их в своих целях, пообещав ему полную свободу на место проживания. Обещание это они немедленно провели в жизнь, после чего еврейская молодёжь «хлынула» в большие города, в первую очередь, в Москву и Ленинград. По этой причине еврейское население России безоговорочно поддержало большевиков, а затем сыграло существенную роль во всех без исключения сферах государства. Если бы царь повёл себя иначе в «еврейском вопросе», очень может быть, что никакой революции и не было бы. Вот так народы расплачиваются за тупость своих правителей.
Для сравнения напрашивается другой исторический пример, который имел место в США в начале 60-х годов прошлого века, когда президент Кеннеди инициировал десегрегацию негритянского населения Америки и тем самым погасил тлеющий огонь назревающей гражданской войны. Очевидно, что Кеннеди поплатился своей жизнью за эту инициативу, но, вне всякого сомнения, спас свою страну от катаклизма.
Однако вернёмся к рассказу о моём отце. В первые же дни войны он оказался на передовой линии Ленинградского фронта в чине старшего сержанта, но пробыл там чуть более двух месяцев. Уже 6 сентября 1941 года во время очередного боя под Лугой (Ленинградская область), когда он, прищурив левый глаз, правым брал на мушку приглянувшегося ему немца, пуля от ружья другого немца, а может и того самого, точнёхонько попала ему в левый прищуренный глаз и прошла на вылет через левую щеку. Естественно, он тут же потерял сознание. Он не помнит сколько времени был без сознания, но достаточно долго, а когда оно к нему вернулось, фронт был уже далеко на востоке. Первое что он сделал, это закопал все свои документы, среди которых был партбилет и всё, что могло выдать его еврейское происхождение. Читателю уже должно быть ясно, что таким образом он очутился в немецком плену. В этой ситуации важно, что ему не пришлось менять своё имя – оно было, в отличие от моего, вполне благозвучным даже и для немцев – Борис Григорьевич Гилютин. Ну а что касается национальности, то немцам он представился белорусом, что было естественно, т. к. место его рождения – город Могилёв в Белорусской ССР. Тот факт, что он остался полностью под своим именем, сыграло очень важную роль в положении пленного. Ведь одновременно с ним в плен попало много солдат и офицеров из его военной части. Если бы он поменял имя, то с большой вероятностью, кто-нибудь из сослуживцев его части мог об этом доложить немцам (известно, что такие факты имели место), что неизбежно привело бы к его допросам с большим пристрастием, чем остальных. По словам отца был случай, когда один украинец из его части стал приставать к нему, чтобы он сознался перед немцами, что еврей, но несколько других пригрозили ему убийством, если тот донесёт на отца.
Так началась его почти 4-летняя жизнь в немецком плену. Сначала он попал в немецкий госпиталь, где немецкий хирург сделал ему операцию на прострелянном глазу, т. е. вычистил ему глазное отверстие и наложил повязку. Тут следует отметить, как много раз ему повезло в эти дни:
Во-первых, он попал в плен в самые первые месяцы войны, когда немецкие фронтовые госпитали ещё не были заполнены своими солдатами; в те дни фронт двигался на восток по советской территории с огромной скоростью, а раненых немецких солдат было ещё мало. Если бы это произошло с ним значительно позже по времени, мало вероятно, что немецкому госпиталю было бы дело и время до моего отца.
Во-вторых, его ранение было на голове, что не потребовало его раздевания до гола во время операции – ведь он был из г. Могилёва, где всем без исключения еврейским мальчикам делали обрезание.
В-третьих, попав в плен в самом начале войны, он всё-таки остался в живых. Впереди было ещё четыре года войны и вероятность того, что, находясь на передовой линии фронта, он останется в живых, была близка к нулю.
Из немецкого госпиталя он в течение целого года поочерёдно попадает в несколько пересыльных лагерей, с каждым разом приближаясь к границе Германии, пока не оказывается в ней самой.
Наконец, тут происходит сортировка пленных: их всех выстроили на плацу и стали выкрикивать профессии, которые были нужны местным фермерам. Когда выкрикнули профессию сапожника, он решил, что это его шанс на выживание и назвался таковым. Вы, конечно, догадываетесь, что никаким сапожником он никогда не был, но в детстве видел, как работали сапожники на улицах его родного Могилёва, и решил, что «не боги горшки обжигают». Таким образом, он вместе с ещё несколькими пленными попадает на немецкую ферму, где работает сапожником у зажиточного фермера вплоть до марта 1945 года. В этот период ему очень помогает знание языка идиш – языка всех европейских евреев—ашкенази, который, как хорошо известно, вообще произошёл от немецкого.
Летом 1944 года по каким-то намёкам он начинает понимать, что фронт движется в направлении Германии и значит появляется надежда на освобождение. С этой мыслью он живёт там ещё несколько месяцев, пока в марте 1945-го не становится слышна орудийная канонада приближающегося фронта. В это время он с другим пленным, татарином, начинает готовиться к побегу через линию фронта. В конце марта они убегают с фермы и несколько дней прячутся в заброшенном свинарнике – дожидаются прихода Советской Армии. Кое-какую еду им удалось с собой захватить, но вот с водой дело обстоит плохо – выйти из свинарника боятся, чтобы не дать обнаружить себя раньше времени и не попасть обратно в руки немцев. Им повезло: в одном из свинячьих корыт под слоем льда они обнаружили немного воды, которую давно исчезнувшие свиньи не допили. Можно сказать, что эта, оставшаяся от свиней вода, спасла их жизни. На 4-й день они слышат музыку русской гармошки и всё равно боятся выйти. На этот раз они боятся угодить в руки власовцев. И только когда они смогли разглядеть форму одежды и погоны военного формирования, они вышли из своего укрытия и сдались расположившейся по близости военной части.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: