Александр Гущин - Империя зла. Шпионская баллада

– вопрошал полковник. Федосеев вспомнил слова настоящего деда Лапы:

– Там, где встречается речка Сорочка с речкой Новотоцкой, подойдет к тебе мальчик…

Не стандартный паренёк нарушил думы разведчика. Александр Гущин доложил шпиону,

– Сегодня в комсомол принимали. Тайные вопросы на подсознание задавали. Кому кроме КГБ нужны мои мысли и поступки в прошлом, тем более, что мне только шестнадцать лет стукнуло? И раньше замечал подсознательно вопрошавших, не обращал на них внимания! КГБ составляет досье на жителей?

Полковник заинтересовался, расспросил вундеркинда, чем он занимается, кто родители, давно ли школьник читает вопросы, направленные на подсознание. Шурик был третьим ребёнком директрисы марковской восьмилетней школы Бунаковой Татьяны Ивановны. Любил школьник читать, перечитал всю школьную библиотеку. Увлечён «настоящей философией». Малолетняя деревенщина интересовалась сложнейшим понятием: объединением четырёх фундаментальных взаимодействий!

О четырех фундаментальных взаимодействиях Михаил Исаевич узнал в 1956 году, в возрасте 36 лет, когда занимался в США кражей секретной документации у американских учёных, касающейся технологии изготовления термоядерных бомб. А тут, недобитая атомным взрывом деревенщина, знает больше полковника!

Что такое «досье» – Гущин знает из книг. Вопросы на подсознание, которые сотрудники КГБ задавали с помощью незаметного психофизического воздействия, Гущин воспринимает как сенсор, реагируя на каждый вопрос со смущением психики. В пареньке бьётся мальчишеская правда:

– На каком основании меня допрашивают?

Какие вопросы задавали школьнику, Федосеев знал.

– Теперь КГБ знает, что вы кувыркались с девочками в раннем возрасте! Молва идёт! Тебя и твоих друзей в восемнадцать лет завербуют, пользуясь вашими сексуальными страхами! Ружьё убило одного человека, а язык – тысячу! Тысяча человек укажет на вас пальцем – умрёте сами, без болезни! Смолоду завербуют вас, сделав стукачами! Вас засекло КГБ как нестандартных, никчёмных, антиморальных подростков! Не бережёшь ты честь с молоду!

– говорил полковник улыбаясь,

– Откуда знаешь, что мы где-то, с кем-то кувыркались?

– вопросил паренек, смутившись.

– На рыбалке обсуждаете подвиги! Вовка Дахно так хвастался приключениями в Репном, что-то доказывая Шурику Коршикову, Леньшину Петру, да и тебе, что любой мог слышать! Я недалеко от вас рыбачил,

– говорил полковник, вспоминая подростков и подмигивая вундеркинду.

– Ничего такого криминального, что желают работники КГБ!

– отвечал Гущин,

Я читал, что такое случается часто, это от десяти до двадцати процентов населения Земного шара, в зависимости от государства! На этом дутом материале КГБ собирается меня запугать, завербовать?

– ответствовал ершистый паренёк,

– А где же правосудие, суд?

– Правосудие – паутина, задерживающая мелких насекомых. Паутина рвётся от больших особей! КГБ само для себя пишет законы! КГБ плюёт на заповедь царя Петра: «Всуе законы писать, тогда их не хранить»,

– объяснял недорослю состояние вещей матёрый шпион.

– Этого советской разведке не прощу, буду бороться с такой системой! Чекистки-колхозницы виртуально, дистанционно заставили нас идти в овраг Репного! Моего брата заставили сунуть ногу в колесо брички! Перелом ноги, и брат – в больнице. Фашистское отношение к народу являет реальное сопротивление!

– на глазах у паренька появились слёзы. Вот так, совершенно случайно беглый полковник ГРУ нашел родственную душу. В голове Федосеева вертелись слова настоящего деда Лапы,

– Мальчишка лет двенадцати. Он Спаситель от Смерш…, от НКВД….

– Самое время поверить в бога!

– философически подумал полковник. Вслух сказал неразумному пареньку:

– Чтобы бороться с системой, надо стать разведчиком! Не болтать, больше слушать. Если хочешь – научу. Первое тебе задание – никому не говори, о чем беседуем. Разговариваем о рыбалке. КГБ – сложная организация! Тебе контору комитетную, ни за что не просчитать! По одному твоему галстуку, по его цвету, по форме ясно, что ты за лживый фрукт! По галстуку, который ты носишь, сотрудник КГБ может сказать, какой у тебя характер, какие склонности, какие привычки!

У паренька высохли слезы. Гущин вдруг предложил полковнику: если тот знает методику КГБ, пусть определит его привычки и склонности. Федосеев без труда описал характер вороватого мальчишки, носящего такой галстук. В советской разведшколе Михаила учили не только этому! Ответ паренька удивил матерого шпиона:

– Дед, я – философ! Просчитываю Вселенную! Примитивную организацию КГБ – вычислил! Секретные сотрудницы Комитета учительница-счетовод Иванова, колхозница Кочкина-Абаринова не одни! Бабка Химака, Гриднев, Наумовы, Кочкины, Жалнин! Я знаю больше, чем ты думаешь! Завклубом Валентина Шенцева – секретная сотрудница советской военной разведки!

Гущин смотал леску, закинул удочку на плечо,

– Галстук в сельпо – один был! В совдепии – выбор небольшой! Сегодня в комсомол принимали. Оделся соответственно. Галстуки – не ношу! Плевал я на вашу госбезопасность! Суёте, дилетанты, нос – в чужое просо!

Выбросив недоеденный кусок просяного хлеба, пристально взглянув на Федосеева, паренек ушёл.

Последующее общение со школьником Сашей Гущиным выявило, что подросток может стать помощником беглому шпиону. Гущин был озлоблен! Вундеркинд был уверен, что КГБ приказало сжечь Марковскую восьмилетнюю школу! Весной 1966 года техничка школы, секретная сотрудница КГБ Кочкина, школу ночью сожгла. Деревянная школа сгорела, мать вундеркинда, как директриса угодила под суд. Александр продолжил учёбу в атомном селе Тоцком. Федосеев объяснил Гущину, что в СССР конкурируют две военные разведки. Конкуренция и сожгла школу директрисы, которая проводила независимую от спецслужб политику. Честную дуру-директрису, матушку Гущина, глупый советский народ выдвигал в местные депутаты! Но депутатов выдвигали только с тайного утверждения ГРУ или КГБ!

Шурика Гущина информация беглого полковника не удивила, как будто знал школьник о конкурирующих спецслужбах, о войне спецслужб против мирных народов СССР. На вид тоцкий школьник казался простоватым, словоохотливым, но только с первого взгляда. Разговаривал много, ловко избегая критических высказываний о политике СССР. Саша охотно говорил на общие темы. За время бесед умудрялся похвалить существующий советский строй и выказать негативное отношение к капитализму. При этом Гущин простецки улыбался, лицо его, казалось, говорило,

– Иначе говорить нельзя, мне в этой стране – жить!