Дмитрий Федоров - Доктор, я тебя ненавижу! Записки врача-психотерапевта

Пытаясь рассмотреть описываемые мною «звезды», он начал поднимать голову и заводить глаза вверх. Воспользовавшись ситуацией, я максимально «нагрузил» все сенсорные группы и заглубил транс до глубокого сна. Мужчина откинулся на спинку дивана, уронив руки с колен. Я старательно, торопясь и максимально детализируя детали, рисовал для него… сон? явь? «Лесная летняя поляна, окруженная стройными соснами. Запахи горячей хвои и смолы с оттенками луговых ароматов. Тихое шуршание ветвей, жужжание и стрекот букашек, невидимый птичий диалог. Чистый пружинистый изумрудный мох под спиной и руками. Свежий, ароматный, пьянящий воздух… На вдохе переполняющий все тело, на выдохе уносящий боль и усталость, оставляющий только ощущение свежести и чистоты, отдыха и здоровья…»

Оставив пациента на некоторое время в таком «психостазисе», откидываюсь на спинку кресла. Спина взрывается тоскливым ноющим воем. Сам не заметил, как висел все это время странной корягой над спящим. Во рту пересохло, рубашка насквозь мокрая. Устали даже глаза. Такое ощущение, что сам перестал моргать, чтобы только не пропустить важную реакцию в мимике, в движениях, в движении его глаз под закрытыми веками.

Тут до меня доходит, что один из сопровождающих все это время находился с нами в кабинете. Забившись в угол, он грыз носовой платок, намотанный на побелевший кулак. Встретившись с ним глазами, я понял, что бесконечный рассказ его несчастного товарища «пробил» его ничуть не меньше, чем меня… С трудом поднявшись из кресла, я шагнул к окну. Хотелось впустить свежий воздух. Хоть чуть-чуть разбавить атмосферу горя, которая, казалось, заполнила все пространство. В окно был виден небольшой дворик со старой стеной, покрытой плющом и вьющейся розой. На узорчатой лавочке у стены сидел второй сопровождающий. Скомканная пачка из-под сигарет, переполненная окурками, лежала перед ним.

В одном шкафу у меня постепенно организовался своего рода «бар». Многие пациенты пребывают в упорном заблуждении, что врачи по своей сути – мотыльки. Они не едят, а только пьют. Нектар. 25 часов в сутки. И потому лучший презент в благодарность – красивая бутылка с аристократическим содержимым. Так вот и накапливаются потихоньку. Вытащив коробку с «Хеннесси» и прихватив пару бокалов, молча вручаю все невольному свидетелю моей работы. И почти пинками, продолжая молчать и жестами запрещая тому говорить, выставляю его во дворик. К курящему товарищу. Себе наливаю стакан воды и снова перемещаюсь в «боевое» кресло…

«Миша, послушай! У меня для тебя плохая новость! Помнишь, ты мне рассказывал, что давно-давно ты расстался со своей семьей? И тебя беспокоит – как они, что с ними. Помнишь, ты мне рассказывал, что это странно, но вот как-то так произошло, что ты с ними расстался двадцать лет назад. Целых двадцать лет назад! Странно, но так бывает. Миша, мне очень жаль, но я узнал, что они тогда погибли. Все. Двадцать лет назад. Авария. Миша, ничего не сделать. Двадцать лет прошло. Тогда было страшно, больно, невыносимо, но… двадцать лет, Миш. Чувство потери не меньше, но… двадцать лет, Миш. Прошло двадцать лет! Год за годом. Двадцать лет… Мне очень жаль. Ты не держи в себе, Миш! Хочется плакать – плачь! Отпусти их, Миш. Двадцать лет прошло… Поплачь о них и отпусти… в лучший мир… а куда же еще?! Ты их никогда не забудешь. Но скорбь о них может изуродовать тебя. Ты же хочешь помнить о них все самое лучшее, Миш? И ты сохранил в себе самые лучшие мгновения, так ведь, Миш? Ты помнишь все. А то страшное, что ты когда-то увидел, пусть уйдет в самые глубокие слои твоей памяти. Оно останется в памяти, но как событие, случившееся двадцать лет назад. Ты знал об этом. И прошло двадцать лет… Сейчас мы будем просыпаться. Ты отдохнул. Ушли спазмы и блоки. Восстановился баланс гормональной системы. Организм почистил себя от последствий стресса, пришел в равновесие. Нам нужно будет теперь много сил и терпения. Нам предстоит многое пережить, Миш. Мы просыпаемся, Миш. Ты полон сил и готов принять любую тяжесть на свои плечи. Ты узнал страшную новость, но прошло двадцать лет. Больно, но эта боль должна быть терпимой. Я помогу тебе проснуться… я буду считать…»

Дичь какая, да?! Никакой логики. Нет ее… действительно нет. Но сознание в отсутствии логичного восприятия окружающей действительности цепляется за любую помощь, за любую подсказку. Пусть даже абсурдную, но желанную. А иллюзии в трансе – это по факту искусственно смоделированное пространство со своими законами. Порой радикально отличающимися от привычных… И потому здесь возможно все. В том числе и «разрыв во времени». Невозможный по факту, но… сознание цепляется за любой вариант развития событий, только бы «не сойти с рельсов». И этот алгоритм позволяет снизить уровень стресса до крайнего, но не запредельного. Стресс от горя и переживаний остается, никуда не деться, но он уже не убьет человека. Конфликта с правдивостью произошедшего нет. А как иначе?! Вот что еще можно сделать? Заморочить ему голову, убедить, что ничего не произошло?! Тогда при выходе из транса он будет спокоен, но через пару часов или дней на него снова обрушится страшная правда – и вот тогда… Боюсь представить, что вытворит уже раненная психика…

Вызвали такси и увезли своего товарища мои слегка пьяные гости. Застенчиво поставили ополовиненную бутылку коньяка на журнальный столик, шепотом пообещали невероятные финансовые и прочие блага в ближайшем будущем и ушли. Наверное, минут на сорок я бессильно растекся в кресле и тупо смотрел на бутылку. В голове вяло бултыхался один вопрос: «Шваркнуть полстакана или не надо?» Степень утомления была просто фантастической. Что-то мне подсказало, что коньяк в любой дозе меня сейчас просто окончательно положит. На автомате обесточил компьютер, активировал автоответчик, проверил, закрыты ли окна, и пошел домой. Дома, кое-как раздевшись, сразу полез под душ. Заглянувшая на шум воды жена как-то странно на меня посмотрела и вдруг спросила: «Тяжело было?» Я удивленно поднял брови… обычно у нас не принято было дома обсуждать работу и всякие «моменты». Хотя жена тоже врач и близкий друг, тут работает этический кодекс, который предусматривает конфиденциальность жизни пациентов. Продолжая механически поливать себя из душа, молча кивнул. Вздохнув, она подошла и… сняла с меня очки.

Некоторые клиенты приходят к психотерапевту с целью почесать свое зудящее эго. Причем подходят к этому событию изысканно, обстоятельно подготовившись, почитав книжки, посмотрев пару популярных фильмов, жарко поспорив на специализированных форумах в интернете. Задача таких – натыкать доктора носом в «непрочитанные им места» в книжках апостолов психологии и психиатрии. Только данные человеки не понимают, что «свое эго надо мыть, а не расчесывать». Поэтому им предлагается и используется процедура под названием «Психогигиена». Оздоравливает и бодрит. С другой стороны, если для данного индивидуума с удушенной самооценкой процесс «возвышения» над тупым и недалеким доктором является лечебным, то и бог с ним! Пользуйтесь. «Клятва Гиппопотаму» обязывает, а оплаченный счет оправдывает усилия по поддержанию любезного сердцу подобного пациента придурковатого вида у доктора. По правде говоря, таких немного – и с каждым годом все меньше. Во-первых, развлечение (если о нем идет речь) недешевое, во-вторых, растет определенная грамотность населения. Те, кого это касается, начинают понимать, что психотерапия – не модный аттракцион, она способна реально помочь и решить множество проблем как в области непонятной психики, так и в области любимого и понятного организма. Есть определенная категория клиентов, которые приходят ко мне уже многие годы. Иногда даже за тем, чтобы просто за чашкой кофе поделиться своими успехами, достижениями, исходами. Приходят за минутами абсолютного отдыха и релакса. Приходят за воспоминаниями. Приходят за советом не для себя. Желая помочь близкому человеку, ребенку, друзьям. Такое доверие трогает и обязывает. Я знаю то, чего не знают порой даже самые близкие им люди, и потому степень точности таких советов должна быть очень высока. В этой работе важно не искусное владение какой-то отдельной психотехникой или методом. Самое важное – остаться доверенным лицом, может быть, даже единственным, для данного человека.