Герхард Кегель - В бурях нашего века. Записки разведчика-антифашиста

Хильгер и его жена являлись весьма образованными людьми. Они свободно говорили по-русски, по-немецки и по-французски, знали и необходимый для дипломатов английский язык. Когда я поближе познакомился с Хильгером, на меня произвело большое впечатление его глубокое знание России и ее истории, а также истории Советского Союза, где он находился с самого начала, внимательно наблюдая за происходящим. Во время первой мировой войны он по поручению представлявших интересы Германии государств защищал интересы немецких военнопленных в России. После заключения Брестского мирного договора между странами Центральной Европы и Советской Россией он ведал в Москве вопросами репатриации немецких военнопленных. С момента установления официальных отношений между Веймарской республикой и Советской Россией он представлял здесь интересы Германии, работая, с незначительными перерывами, в Москве на различных дипломатических или других постах. Обладая великолепной памятью, он считался ходячей энциклопедией германо-советских отношений, русской и советской истории и являлся незаменимым помощником всех направлявшихся в Москву послов Германии. Он участвовал в качестве переводчика во всех более или менее важных беседах германских послов со Сталиным и другими государственными деятелями Советского Союза. Он присутствовал на встречах Сталина с Риббентропом и Гитлера с Молотовым в ходе визита последнего в Берлин в ноябре 1940 года. При нем около трех часов утра в трагическое воскресенье 22 июня 1941 года посол фон Шуленбург получил от фашистского правительства телеграфное указание немедленно отправиться в Кремль к Молотову и сообщить, что Германия начала военные действия против Советского Союза. Он сопровождал посла при выполнении этой нелегкой миссии.

Не было ни одного германо-советского договора или соглашения, в разработке которых не участвовал бы Хильгер. Даже германский военный атташе генерал Кёстринг, занимавший этот пост много лет, не мог обходиться без Хильгера, хотя также родился в Москве, учился здесь в школе и провел многие годы жизни в России и затем – в Советском Союзе.

Между прочим, советский дипломат В.М.Бережков, который вместе с тогдашним первым секретарем советского посольства в Берлине В.Н.Павловым был переводчиком Молотова на его встрече с Гитлером, в то время как Хильгер выступал в роли переводчика Гитлера, в своей книге «Годы дипломатической службы» дает Хильгеру следующую характеристику:

«Он много лет провел в Советском Союзе, русский язык знал не хуже своего родного языка. Он даже внешне походил на русского. Когда по воскресеньям в косоворотке и соломенной шляпе, с пенсне на носу он рыбачил где-нибудь под Москвой на Клязьме, прохожие принимали его за «чеховского интеллигента». Поскольку мне приходилось вместе с Хильгером удить рыбу на Клязьме и купаться в этой реке, могу полностью подтвердить эти наблюдения Бережкова.

Выступая, пожалуй, главным образом в роли исполнителя, Хильгер внес свою лепту в формирование столь переменчивых отношений между Веймарской республикой, а затем «тысячелетним» фашистским рейхом и Советским Союзом на всех этапах этих отношений. Я не сомневался, что его, прекрасного знатока страны и людей, активно использовали для организации самых различных провокаций и интриг против Советского Союза. Принадлежа к буржуазии, заводы и фабрики которой в результате Октябрьской революции были переданы в руки народа, он являлся врагом коммунизма и Советского государства. Но, как мне казалось, его вражда к Советскому Союзу была не столь яростной и слепой, как ненависть военного атташе генерала Кёстринга, чей богач-отец при царе владел доходным издательством в Москве, где он и жил. Приобретя имение под Тулой, отец Кёстринга стал также российским помещиком.

О генерале Кёстринге я еще расскажу более подробно.

Необходимость как можно быстрее разобраться в сложных проблемах экономических отношений между Германией и Советским Союзом на какое-то время несколько отвлекла мое внимание от наблюдения за военной обстановкой, которая складывалась чрезвычайно странным образом.

Когда Великобритании и Франции не осталось выбора, они 3 сентября 1939 года объявили фашистской Германии войну. Гитлер и германский монополистический капитал, оказавший содействие в установлении в стране его господства, были совершенно не заинтересованы во втором Мюнхене, к которому стремились Лондон и Париж даже после 1 сентября, когда Германия напала на Польшу. Гитлера и его генералов уже не устраивали ограниченные территориальные приобретения. Они во что бы то ни стало хотели войны и уничтожения Польши, видя в этом дальнейший шаг к усилению своих позиций в Европе и к мировому господству. Гитлер тогда считал, что рискнуть напасть на Советский Союз можно лишь после того, как с его пути будут устранены Франция и Великобритания. Но прежде всего он стремился к захвату экономических и людских ресурсов большей части Европы.

Вслед за Великобританией и Францией войну Германии объявили английские доминионы. Военное нападение фашистской Германии на Польшу стало началом второй мировой войны, которая в первое время носила характер внутриимпериалистической борьбы. К этому времени правительства в Лондоне и Париже, собственно, должны были бы уже понять, что все надежды направить захватнические устремления фашистской Германии против Советского Союза, а самим остаться в стороне от войны носили иллюзорный характер. В конце концов гитлеровская Германия только что заключила с Советским Союзом пакт о ненападении сроком на десять лет.

Но, как оказалось, правительства Великобритании и Франции были все еще далеки от того, чтобы расстаться со своими несбыточными мечтами. Несмотря на объявление войны Германии, они не оказали помощи своей союзнице – Польше, которая не на жизнь, а на смерть вела борьбу с агрессивным и намного превосходившим ее в военном отношении врагом. И даже в их пропаганде главный удар направлялся не против агрессора, а против Советского Союза.

Находясь в Москве, мне было трудно понять, почему на Западном фронте Германии возникло состояние ни войны, ни мира, которое вошло в историю второй мировой войны под названием «странная война».

В этой продолжавшейся несколько месяцев «странной войне» тогдашние мировые державы Великобритания и Франция, которые в экономическом отношении были сильнее, да и в военном отношении никак не слабее гитлеровской Германии, стояли, так сказать, с ружьем к ноге, при запрете стрелять, перед противником, которому им пришлось объявить войну. При этом, что касается численности войск и вооружения, французские и английские соединения имели огромный перевес, по крайней мере пока шла война против Польши, над противостоявшими им дивизиями Германии. Главные ударные силы военной машины фашистской Германии были брошены против Польши. Там находились почти все ее военно-воздушные силы и почти все танковые соединения.