С. Пыльнова - ЖИТЕЙСКИЕ ИСТОРИИ. учительницы французского

Мне было пусто, больно. В нашем уютном семейном гнёздышке я внезапно очутилась вдовой. Но, несмотря на горе, я… это было… – она споткнулась на полуфразе, – …мне стыдно за эти слова… Это было обычное человеческое чувство радости, когда лифт остановился на девятом этаже, ключи открыли дверной замок и в прихожей меня встретил запах дома. Я даже улыбнулась, когда села на пуфик, сняла неудобные туфли и нагнулась, чтобы размять онемевшие от усталости стопы.

Квартира была ужасно, невыносимо пуста. Хотелось, чтобы из кабинета вышел Сережа, обнял меня. Мне даже в какие-то пару секунд показалось, что он действительно выйдет.

Сняла костюм, положила в стиральную машину и запустила стирку. Я очень люблю стирать! Меня просто хлебом не корми… Мне так нравится запах всех этих порошком и кондиционеров, когда достаёшь белье из машинки… Так вот, я отписалась в чатах, что доехала и зашла в душ. Что могло быть приятнее горячей воды после такого дня? Струй, скользящих по телу, уносящих с собой всё плохое? И что могло быть приятнее ощущения тела в пушистом, немного жестковатом после стирки махровом халате? Когда идёшь в лёгких тапочках на кухню, и влажные волосы распадаются по плечам, и с них стекают по шее капли воды. C’est la béatitude 1 1 Это блаженство. .

Ничего не могла поделать. Плохая я была или хорошая, когда ощущала всем телом, что мне хорошо в этом моменте? Я выпила сок, съела конфеты, включила чайник и подошла к окну. Город горел огнями вдалеке, но больше всего мне всегда нравилось смотреть в соседние окна. Не слишком далеко и не слишком близко. Сквозь занавеси и шторы в них просматриваются человеческие фигуры, экраны мониторов и телевизоров. Кто-то курит на балконах, кто-то стоит у окон, как я. Иногда я хулиганю. Смотрю на людей в театральный свой бинокль.

Стал нагреваться и закипать чайник. Чаю не хотелось уже. Хотелось слушать звук. Такой семейный, домашний. Звук, который по вечерам перед сном собирал нас с Сережей за кухонным столом.

А потом пошла выбирать книгу. Я давно не читала, потому что не очень любила, но в тот вечер мне настойчиво захотелось. Несмотря на вымотанность, усталость и неуместность, всю дорогу с поминок я мечтала завершить день с книгой в руках. Может быть, мне хотелось успокаивающего шуршания страниц, или дело было в том, что именно книги познакомили меня с мужем. Я взяла с собой в спальню Хейли, легла в постель и долго просто лежала, глядя в потолок. Потом взяла телефон и проверила входящие. Мне не нравилось принимать соболезнования, поэтому растущее чувство раздражения сопровождало чтение сообщений.

Мне не нравилось состояние траура. Не нравилась атрибутика. Ужасные траурные цветы, отвратительные ткани и скорбящие, скорбные, прискорбные выражения лиц. Я бы прямо сейчас написала завещание: не хочу омерзительных венков на своих похоронах, не хочу, чтобы каждый сыпал горсть земли на гроб, но кому есть дело до наших «не хочу»? Они всё равно сделают, как надо… Я горевала. Не пожизненно, как горюют другие вдовы в моём возрасте. И причиной тому – моя мечта о Бордо, Сонечка.

Таким было наше знакомство у меня на кухне. Ирина Филипповна ощутила новые горизонты. В этом вся суть непоседливой маленькой дамы. Она ещё носила траур, и стыдилась истинного, неуместного, но честного желания дальше жить. Она была слишком честна перед самой собой, чтобы делать вид, что ей плевать на будущее. Ей казалось страшным кощунством, как скоро она перестала быть совершенно оглушена бедой. Я видела, как сильно и искренне она горевала и о муже и о своём жизнелюбии. Но не в её правилах было жить только прошлым. И она зажила мечтой.

Не знаю, поддерживали ли дети идеи Ирины Филипповны, но не препятствовали. Дочь была замужем и ждала ребенка, а сын работал стоматологом. Все были заняты своим делом, о матери они с удовольствием заботились, часто баловали чем-то приятным и, кажется, ничего не имели против ее личной жизни.

– А у вас, Соня, когда будут дети?

– Скорее всего, у меня не будет детей.

– А чего так?

– Ну, много причин.

– Какие, например? Вы не можете родить? Сколько вам лет?

– Тридцать четыре. Вероятно, могу.

– Не от кого?

– Дело не в этом.

– Так почему не рожаете?

Странно, но она не взбесила меня этими вопросами. Я чувствовала, что она, в отличие от большинства людей, не ищет в собеседнике уязвимых мест и не стремится быть правой. Ей просто любопытно.

– Я не вижу смыслом своей жизни рождение ребенка. Пока ещё не реализовала других своих желаний. Боюсь от них отвлечься.

– Боитесь быть плохой мамой?

– Думаю, я была бы хорошей мамой.

– Так что же мешает?

– Не хочется. Мне нравится быть не обременённой.

– Никогда не хотелось?

– Был один момент, но… всё в прошлом.

– Вернемся к теоретической части нашего Passé composé 2 2 Прошедшее завершенное время во французском языке. ?

Когда подопечная оставила меня до следующего понедельника, я немного подремала и стала собираться на встречу с подружкой не менее интересной судьбы, чем у самой Ирины Филипповны.

Надин переехала из Харькова (или Киева, теперь не разберёшь). Раньше она занималась художественной гимнастикой. Я любуюсь, как восхитительно она владеет своим телом, но в карьере что-то не заладилось. В конце концов, она бросила спорт и стала встречаться с влиятельным мужчиной. Его роковая роль была совершить переворот в её понимании материального достатка. Но влюбилась она в скромного парня, от которого забеременела.

Парень свинтил в Россию, но Надин из тех, кто держит желанную добычу мертвой хваткой. Она родила Богдана и умчалась за любимым. Какое-то время они ещё провели вместе, но вскоре она потеряла к нему интерес. Надин никак не могла смириться с нуждой. В частности, ей нужна была ей грудь. Срочно, безотлагательно.

Она была убеждена, что работая тренером по художественной гимнастике, на операцию не заработает.

– Я читала в Telegram, что девушки с моими внешними данными ездят в туры в другие страны. В Грецию, Дубай, во Францию. Научишь меня французскому?

– Туры? Что за туры?

– Ну, ты находишь в интернете специального менеджера и едешь за границу. На месяц или больше. Зарабатываешь там и возвращаешься домой.

– Это то, о чем я сейчас подумала?

– А что такого?

– Тебе так нужна эта грудь?

– Да. И виниры. Посещение парикмахера – 100 евро, и это только стрижка, молчу уже про окрашивание. Ещё я хочу заниматься фитнесом с видом на Казанский собор и вообще… Понимаешь, не могу я физически ни в чем себе отказывать! Сразу же становлюсь несчастной. Столько необходимых вещей нужно обеспечивать! Но Богдан… Я не оставлю его. С другой стороны, знаешь, там же почти все девчонки из Украины! Тьма тьмущая. Я с ними переписываюсь – они и замужем, и с детьми, и вот это вот… Как им всё удаётся? А я ведь тоже украинка! Если им удаётся, то и мне, как думаешь?