Николай Муравьев-Карсский - Собственные записки. 1829–1834

Третье лицо было всех занимательнее. Это Анненков, уланский поручик [16] Ранее автор называл Анненкова штабс-капитан, видимо, здесь допущена ошибка. , человек, исполненный учености и образования, но необыкновенный чудак, диковинной и противной наружности, и истинно сумасшедший. Я, кажется, упоминал о нем в описании Персидской войны и штурма Ахалцыха, где он был и ранен. Анненков был очень храбр, обращением же своим служил иногда общим посмешищем; иногда же, когда его выводили из терпенья насмешками и шутками, он бранился и дрался и умел остановить насмешников. При том же у него вырывались острые ответы. Он был доброй души и человек с образованием; разговор его бывал приятен. Лишившись недавно жены, он имел припадки ипохондрии и бывал жалок. Часто поступки его показывали совершенно сумасшедшего; он метался в огонь и искал опасностей. Анненков писал порядочно стихи и пользовался некоторым покровительством Паскевича по тому случаю, что он сочинил какие-то стихи в превознесение его за поражение персиян. В полку его не любили, для службы он был бесполезен и не знал ее, ненавидел и не занимался оною. Кроме того, он имел слабость к напиткам, которую поддерживали в нем забавлявшиеся его странностями; ибо он тогда более дурачился, пока не доведут его до бешенства. Забава сия долго продолжалась, и Анненкова все знали за пьяницу. Заметив, однако, сколько он себе чрез сей порок вредил, он, наконец, закаялся пить, захотев сделаться порядочным человеком, и точно воздержался на сие время. Но для меня еще мало пользы было в том, что он не пил; вернее было бы, если бы я от него мог совершенно отделаться, и как он также неотступно приставал ко мне, дабы я его взял, я его обратил также к Паскевичу, у коего он себе и выхлопотал позволение состоять в моем отряде. Не зная также, куда девать его, я его прикомандировал к Анрепу в авангард, и сумасшедшие герои мои отправились вперед, обоими берегами Куры, стараясь опередить друг друга на поприще славы.

Вот повеление, которое было мне дано по случаю отправления моего.

«Командиру Кавказской гренадерской бригады, господину генерал-майору и кавалеру Муравьеву.

Ахмед-бек Аджарский с войском, по полученным известиям, простирающимся до 20 000 человек, приступил к крепостям Ахалцыху и Ацхверу [17] Ацхвер (Адхвер, Ацхур) – в описываемое мемуаристом время небольшая османская скальная крепость в Боржомском ущелье, в 31 км к северо-востоку от Ахалцихе. Ныне село Ацкури Ахметского муниципалитета Грузии. . Для воспрепятствования ему сделать вторжение в Карталинию и для освобождения означенных крепостей от блокады поручаю под начальство вашего превосходительства отряд, в который войдут следующие войска:

Грузинского гренадерского полка 2 батальона, Крымского пехотного полка 2 батальона, 8-й пионерный батальон, 12 орудий артиллерии по назначению полковника Долгова-Сабурова.

Войска сии, ваше превосходительство, направьте в Боржомское ущелье к блокгаузу, где присоедините к себе войска, состоящие под командою полковника Бурцова, а именно роты Херсонского гренадерского полка, которые не необходимо оставить в нынешнем их расположении. Донской казачий Леонова полк и пять орудий, расположенных в Сураме.

Для действий ваших руководствуйтесь предписаниями, уже по сему случаю данными полковнику Бурцову; не оставьте мне также, как можно чаще доносить обо всем происходящем, своевременно же получите дальнейшие приказания.

Для доставления всего нужного к удобнейшему проходу войск и для содействия вам к охранению границы и в других случаях нарядом земского ополчения подчиняется вам горийский окружный начальник, коему о сем и предписываю.

На отправление лазутчиков для получения сведений о неприятеле и на другие, могущие встретиться экстраординарные издержки, извольте принять от казначея коллежского советника Майвалдова пятьсот рублей серебром и сто червонцев.

Приписано собственною рукою Паскевича:

По получении достоверных сведений вы получите мое наставление. Отдайте сей час приказание к выступлению.

Генерал от инфантерии, генерал-адъютант граф Паскевич-Эриванский.

24 февраля 1829 г. Тифлис. № 149».

При сем была приложена записка от Вальховского, коей он уведомлял меня, что при отряде, мне вверенном, назначен состоять гвардейского Генерального штаба подпоручик барон Аш, офицер весьма достойный, которого я имел случай узнать еще в Персидскую войну.

Ко мне был еще назначен инженер путей сообщения подполковник Эспехо, испанец. Все сии прикомандированные чиновники и волонтеры были для меня совершенно лишние и даже обременительны; но вблизи главной квартиры иногда нельзя обойтись без подобного нашествия праздных людей, домогающихся награждений при начальниках отрядов.

24-го же числа ввечеру я сделал все нужные распоряжения насчет продовольствия и движения войск.

Войскам было назначено идти правым берегом реки Куры, не переправляясь через реку сию в Мцхете, а переправиться через реку сию в Карталинии близ селения Чалы, что недалеко уже от входа в Боржомское ущелье. По сему случаю я приказал: если бы я не прибыл к переправе к назначенным по маршрутам дням, то войска имели с оной посылать предварительные донесения свои к полковнику Бурцову, ибо 8-й пионерный батальон должен уже был выступить на другой день, 25-го числа, Крымский полк 26-го, а Грузинский гренадерский из своей штаб-квартиры с получения повеления. И так как я еще был задержан в Тифлисе различными распоряжениями и отправлением последних войск, то передовые, прибыв в Чалы (до коего места им только был выдан маршрут), могли затрудниться в дальнейшем следовании. Бурцов же к тому времени уже должен был находиться впереди Чал и держать Боржомское ущелье.

Эспехо я отправил в Чалы, дабы заняться устроением переправы. К 25-му числу был мною назначен смотр пионерному батальону при выступлении оного из Тифлиса.

Чума еще не совершенно прекратилась в Карталинии; иногда еще она показывалась и в полках. Не менее того, по случаю предстоящей крайности в скорых сношениях Паскевич предписал Сурамскому карантину всех едущих туда и обратно с экстренными бумагами в оном не задерживать, о чем и меня уведомил повелением от 25 февраля № 158.

25-го числа поутру я выпроводил из Тифлиса пионерный батальон [18] Имеется в виду 8-й пионерный батальон (с 1858 г. 1-й Кавказский саперный батальон). . Он был в ужасно дурном положении: иные не одеты, опущены, и много между ними было пьяных. Подполковник Третилевич, заменивший полковника Евреинова, не имел еще времени привести его в хорошее состояние. Евреинов же за различные беспорядки, и прежде того допущенные в сем батальоне, и более за то, что он уклонялся от следования в поход с сим батальоном, прослужившим первую турецкую кампанию без своего начальника, был отставлен от службы…