Татьяна Мельникова - Хроники Финского спецпереселенца

Это занятие – строгать стружку, получило развитие только по финским деревням, да с таким размахом, что чуть не в каждом доме стружку строгали или делали рубанки, которыми строгали. Эти рубанки изготовляли из швеллерного железа, подошва делалась строго по линейке, тогда ей только можно было работать, в противном случае она рвала стружку. Через несколько лет вокруг наших деревень почти полностью были выведены на нет осиновые леса. Для этой цели были испробованы другие сорта деревьев: Липа, Береза, Ольха и т.д. Но ни один из вышеназванных сортов деревьев не мог заменить осину. Люди из наших мест начали разъезжаться в другие районы и области, где осиновых лесов было достаточно. Открывали мастерские уже Государственного значения и продолжали это производство, соответственно обучая новому ремеслу перспективную молодежь.

Грамотных людей в деревне в те годы было мало. Одним из немногих был Иван Павлович. Он работал сменным мастером на Волховской электростанции. Работа у него была высокооплачиваемая, по понятиям односельчан, так как у него всегда водились деньги, которых у многих не было. Жил он на самом краю деревни на одной из улиц. С работой своей он справлялся нормально, хотя частенько в свободное время от работы, был навеселе. Вёл он со своей женой небольшое домашнее хозяйство, так как в деревнях это всюду было принято, чтобы обеспечить свою семью всем необходимым. Материально они жили намного лучше других. Характер у него был прямой и откровенный, порой даже вспыльчивый. В это время вся страна готовилась к выборам Верховный Совет СССР. По нашему избирательному округу баллотировался кандидатом в депутаты один из рабочих Ленинградских заводов. Настал день выборов, Иван Павлович голосовать не пошел. Накрыл стол и справлял свой выходной день по своему усмотрению. Когда стали проверять списки избирателей, то комиссия обнаружила, что не все еще прошли голосование. Пошли по домам – выяснять причины и обстоятельства. Дошла очередь и до Ивана Павловича. В это время хозяин дома был уже навеселе и продолжал застолье. В дверь постучали. «Кого там еще несет в такое время?» На улице уже было темно. «Заходите, кому я понадобился?» – спросил хозяин. Услышав причину визита к нему членов комиссии, он на мгновение замолк, а потом промолвил: «Знаете что? Я на работе занимаю должность выше вашего депутата, так что извините меня, я не нахожу нужным идти на ваши выборы». Комиссия вышла по воле хозяина, а на другой день Иван Павлович был арестован. Срок ему определили довольно солидный, судила тройка. Жена его Соня многие годы ни имела никаких вестей от мужа, вела себя честно и достойно, работала день и ночь, не покладая рук и воспитывала детей. На вопросы односельчан: «Что с Иваном?», – ничего не могла ответить, так как сама ничего не знала.

Однажды летом, когда у нас бывают белые ночи, Соня заметила, что вокруг дома кто-то ходит. Не зажигая света, она стала наблюдать – оказалось, несколько сотрудников НКВД тайно ночами следят за их домом, чего раньше она не замечала. Ничего об этом никому не сказала, даже детям. Теперь каждую ночь она их видала, осада дома продолжалась. Они обычно дежурили в темное время суток от 12 часов ночи до 2 часов утра, а как только станет рассветать – удалялись. Такая странная картина морально действовала на её нервную систему, она потеряла сон, еда на ум не шла, день и ночь думала – что-то с Иваном не ладно.

На долю нашего народа каких только испытаний не выпало, но одним из самых тяжелых был 1937 год. Это были времена, когда свои люди, своими собственными руками, внутри своей страны уничтожали тысячи честных и прославленных сынов и дочерей своей Родины. В числе тех, кто попал под репрессии, были абсолютно безвинные, темные, неграмотные люди -деревенские мужики, шахтёры, рабочие городов и рабочих поселков, интеллигенция, а также прославленные военачальники, овеянные славой на фронтах гражданской войны, проливая кровь за советскую власть. Это все называлось одним словом «Вредители» или «враги народа»

В своей книге писатель Стельмах «Кровь людская не водица» – описывая события гражданской войны, довольно ярко охарактеризовал события тех времен, теорию одного из самых ярых контрразведчиков – «Барабула». Суть его заключается в том – «Если мы не сумели путем вооруженной интервенции уничтожить советскую власть, то теперь мы сделаем так, что они сами своими руками будут уничтожать друг друга». Теперь, оглядываясь назад на пройденный путь, можно сделать вывод – насколько эти слова были правдивы и дальновидны. Эти времена мне хорошо запомнились, в ту пору мне уже было 15 лет. Деревня наша жила всё той же тихой, мирной, провинциальной жизнью. На страницах газет стали появляться очерки о готовившихся покушениях на тех или иных видных государственных деятелей. Убили Кирова в Смольном, писали о Рыкове, Каменеве и Зиновьеве. Простой народ на это не обращал особого внимания. Говорили, что без нас там разберутся. События 1937 года и нашу деревню не обошли стороной. Стали к нам наведываться моряки береговой охраны Ладожского озера. Они шли в бескозырках, с винтовками, оснащённые австрийскими штыками – в виде кинжала. Путь следования у них всегда был один и тот же, до депутата сельсовета Марии Павловны. Придя до места назначения, моряки изложили ей суть дела – сколько человек вредителей им надо. Здесь у нее средь белого дня мгновенно занавешивали окна, чтобы никто из посторонних не видел – кто там заседает и не слышал, о чем идет разговор. Теперь ее слово было решающим, как представителя власти на месте – кого запишет на сегодня, тот и пошагал последний раз по родной деревне. Спустя некоторое время, когда нужное количество кандидатов было подобрано, эти моряки вместе с Марией Павловной отправлялись по нужным адресам. Придя в дом какого-нибудь темного мужика, ему предъявляли ордер на арест и велели по-быстрому собираться. Тут же производили обыск, переворачивали жалкие тряпки и пожитки вверх ногами. Чего-то искали у вредителя. Жена и дети ревом ревели, на них никто не обращал внимание. Эти визиты теперь стали обычными, никто не был уверен, что его сегодня не арестуют. Однажды пришли моряки к нашему соседу, а он успел скрыться и ушел куда-то, так и остался на свободе. Если не поймали того, за кем пришли, то взамен забирали другого, надо было определенное количество.

В это трудное время многие наши односельчане, в том числе и наш отец, после своего трудового дня не имели возможности спокойно отдыхать дома, а вынуждены были уходить спать куда-нибудь за деревню: в сарай, гумно, и т.д. Характерно, что все люди, которые были арестованы по линии НКВД, как в воду канули – никаких вестей от них больше не было. Среди наших людей в основном были темные деревенские мужики, которые в политике ничего не понимали, совсем безграмотные. Так спустя 20 лет мне случайно пришлось встретить человека, который в те годы отбывал срок. Они строили железную дорогу и целый ряд объектов на севере – это был Ульян Сорокин. По его рассказам, это железная дорога построена вся на человеческих костях. Каждую утро из лагеря вывозили десятки трупов, могил которых никто из родственников никогда не узнает.