Татьяна Мельникова - Хроники Финского спецпереселенца

После окончания весенне-полевых работ, каждый год добывали, строительный камень для собственных нужд, а теперь для нужд колхоза. За деревней, возле реки Назия был каменный карьер, еще во время НЭПА купцы некоторые вели там разработку. Верхний слой земли и глины были сняты, обнажён камень, довольно добротный, применяли для возведения фундаментов под строительство домов, ступеньки для крыльца также строились из этого камня. Первый день приходилось очищать наносы, которые каждый год попадали в карьер после проливных осенних дождей глина, мелкий камень и т.д. Эта работа была довольно трудоемкая. После окончания очистки, мужики обычно обмывали начин. Это мероприятие проходило тут же, недалеко от карьера, на лоне природы. Чокались, поздравляли друг друга и пропустили по чарке. Некоторые сельчане после выпитой чарки, сразу стали собираться домой, не смотря ни на какие уговоры, чтобы посидеть за компанию. Находили столь веские причины, что им поверили и не стали задерживать. Но были среди односельчан и такие, которые без всяких уговоров, ни одной стопки не пропускали и сидели до последнего.

Одним из таких компанейских мужиков Кузьма Петрович. Он жил напротив дяди Саши. Пил он за всех, никого не хотел обидеть, за здравие и упокой. Наконец отключился, как сидел под кустом, тут и растянулся спать. Настало время расходиться по домам. Водка была вся выпита и дело двигалось к вечеру. «А что будем делать с Кузьма Петровичем?» – спросил кто-то. Тот продолжал спать, издавая пьяные храпы, и чего-то во сне ругался. Все хором ответили -выспится и сам придет. Погода была теплая, да плюс к тому пары алкоголя подогревали его, так и решили. Все пошли домой, а двое из парней незаметно вернулись и решили устроить шутку над Кузьма Петровичем. Подошли к нему, спустили штаны и большую полную лопату жидкой желтой глины наложили в гальцоны и застегнули снова ремнем. Кузьма Петрович спал сном Александра Македонского, издавал храпы, как будто кто-то катил телегу, изредка чмокал губами, очевидно с кем-то разговаривал. Весь интерес в этой затее теперь заключался в том, чтобы проследить как он на это будет реагировать, когда проснется. Надо было подобрать более удобное место и наблюдать за финишем, не выдавая себя. Берега реки Назия были резко противоположными, правый был пологий, а левый крутой. В зимнее время все деревенские ребятишки приезжали сюда кататься на лыжах, с этого крутого берега, под которым находился карьер. Отошли метров на 200 и залегли под кустами, откуда было хорошо видно. Время тянулось медленно, а объект всё спал. Вдруг он зашевелился, встал на ноги, огляделся вокруг – нет никого, выходит оставили меня здесь. Почувствовал неладное, стал с наружной стороны щупать свои штаны, очевидно почувствовал тяжесть. Он еще раз проверил вокруг кустов, может быть еще кто-нибудь спит здесь? Убедившись, что никого нет, расстегнул ремень. Долго и пристально смотрел себе в штаны в полупьяном состоянии. Сам стал удивляться и мотать головой во все стороны. У него такие вещи случались частенько, когда перепьет, но тут он не поверил своим глазам. Подозрительно много было содержимого в штанах, сколько он жил, не мог припомнить, чтобы за один раз столько наворотить. По цвету вполне подходило, но количество вызывало сомнение. И Кузьма Петрович решил сделать анализ на нюх. Зацепил указательным пальнем из штанов, поднес к носу – не пахнет. Диким голосом закричит на всю глотку, так что лес эхом отдавало его слова: Убью, убью, мать-перемать, как только узнаю – чья эта работа.

Для безопасности города Ленинграда, после 30-х годов правительство решило укрепить границы. Чтобы перестроить оборонные сооружения, необходимо было переселить все ближайшие деревни с пограничных районов. Таким образом, в нашу деревню переселилось несколько десятков финских семей и все эти люди были трудолюбивые, честные и быстро влились полноправными членами нашего колхоза. Молодые парни также хорошо подружились с нами, и мы нисколько не стали их отделять от наших односельчан. Они знали на финском языке множество частушек всевозможных, порой довольно шершавых. Теперь ночами, гуляя по деревне, хором их исполняли. Женщины нас проклинали за это. Многие семьи из нашей деревни жили на хуторах на берегу реки Назия. Это было вызвано тем, что в летнее время колодцы высыхали до дна и воду приходилось возить за целый километр. На хуторе жизнь была вольная, рядом с домом пахали себе землю сколько душа желает. Здесь все было под руками: посевы, сады росли, и занимались пчеловодством. Скотина паслась на воле, кроме наших сельчан – жили эстонцы. После того, как в нашу деревню приехали переселенцы с финской границы, прошли слухи, что хутора будут переселять в деревню. Это было связано с тем, что переходить границу до 30х годов не составляло большого труда, она проходила местами по лесистой местности и слабо охранялась. Те, кто приходил к нам из-за кордона, конечно в первую очередь искали себе убежище где-нибудь на одиноком хуторе, чтобы отдохнуть и следовать и дальше. Зайти в деревню было куда сложнее, там всё на виду. Вскоре эти слухи подтвердились.

Хутора государство за свой счет перевозила в деревню, построило за свой счет их на новом месте. Кроме вышеперечисленных. мероприятий в те годы переселения пограничных деревень и хуторов появились наблюдательные вышки, где круглосуточно дежурили военные, они следили за воздухом – какой самолет пролетал, с какими опознавательными знаками и какое направление полета. Далее сообщали по инстанциям, согласно инструкции. Для этих военных был выделен специальный крайний дом в деревне.

Однажды осенью один из солдат, свободный от дежурства, отправился за грибами. Лес у нас подходил вплотную к деревне. Мы мальчишки каждое утро бегали за грибами, так как знали где следует их искать. В это утро был сильный туман, видимость не более 10м. Солдат, ничего не подозревая, мурлыкал какую-то любимую песню и тщательно смотрел себе под ноги, чтобы не наступить на гриб. Вдруг, по направлении его раздался выстрел, он поднял голову и от неожиданности, вздрогнул. На земле догорал костер и трое неизвестных вскочили на ноги и побежали дальше по лесу. Солдат прибежал в казарму и доложил командиру. Через некоторое время из районного центра станции Мга приехали целый взвод солдат с собакой. У костра нашли записку "Мы держим путь туда, куда договорились». Целый день прочесывали лес, стога с сеном штыками прокалывали, в сараях искали – как сквозь землю провалились. Даже собака след не брала, очевидно был применен какой-нибудь препарат против этого.

У нас свадьбы обычно справляли зимой, реже в другие времена года, так-как к этому времени все полевые работы были закончены и теперь наступила пора сватовства. Если сваты договорились во всем, тогда вся деревня знала на какой день назначены эти торжества. Кони к тому времени уже отдохнули, теперь их не надо было подгонять кнутом, смотри лишь бы сам усидел в легких санях, когда они вихрем помчатся. Кучер упирался ногами в передок саней и со всей силы старался удерживать коней. «Поберегитесь, иначе задавлю», – кричал он. На таких лошадях, слегка под градусом, огромное удовольствие помчаться, наблюдая как снег по обе стороны саней вьется вихрем, словно какая-то центробежная сила вращала его.