Галина Вервейко - Матильда Кшесинская – прима Императорского балета 1 том XIX век. Документальная повесть-роман о русском балете рубежа XIX—XX веков

В этот момент их разговор прервал сын Владимир. Он тоже уже был немолод: возраст подходил к пятидесяти. Но он всю жизнь жил с родителями и очень любил их. А лучше своей матери женщины так и не встретил в жизни.

– МамА, папА, – на французский манер произнёс он. – Ну что вы там разговорились? Уже давно пора за стол!

Матильда вошла в гостиную. Стол был, как всегда, красиво сервирован. Эта традиция в их семье выполнялась в любые, даже военные голодные годы: есть хоть хлеб с водой, но из красивой посуды!

– А что, мы сегодня ужинаем одни? – удивилась Матильда. – Где же все наши домашние?

– Они разбрелись по своим комнатам, поужинав раньше, а нас решили оставить одних, – ответил ей сын.

Матильда Феликсовна за ужином поведала сыну о своём замысле. И сын тоже поддержал её:

– Мама, ты – молодец! В России должны помнить о тебе. Ведь именно тебе удалось победить иностранных гастролёрш – итальянских танцовщиц и стать первой из русских прима-балериной Императорского балета! Твоё имя незаслуженно забыто в России, и его нужно вернуть нашей Родине!

От этих слов сына Матильде Феликсовне стало грустно, защемило сердце. Кшесинская, с печалью посмотрев на сына, ответила:

– Почему так случается в жизни? Людям, которые так дорожат Родиной, любят её, приходится жить вдали от неё? Почему некоторым людям дано вершить судьбами других? Это очень печально…

Владимир ответил ей:

– Да, мама, всё не так просто в жизни. И всё-таки судьба у тебя, несмотря ни на что, была прекрасной и очень интересной. И тебе стоит о ней рассказать людям.

– И я попробую это сделать, сын, – ответила ему Матильда Феликсовна.

В Париже стояли первые дни января 1952 года. Приближался любимый праздник Матильды-Марии – Рождество. В тот день был православный Сочельник. И Матильда Феликсовна, убирая ёлку, задела ногой за ковёр и упала. Падение было неудачным, она сломала ногу. Пришлось её перевезти в Американский госпиталь. Там ей сделали тяжёлую и очень сложную операцию. Так, в преддверии её восьмидесятилетия, которое должно было праздноваться летом, ей пришлось весь январь пролежать на госпитальной койке.

В ночь с 29-го на 30-е января Светлейшей княгине Матильде-Марии Романовской-Красинской (так она стала именоваться после замужества) приснился сон, который стал отправной точкой в деле, о котором она уже давно думала.

«Я вижу во сне, что вхожу в наше Театральное училище, в Санкт-Петербурге, со своими ученицами; я их не вижу, как это во сне бывает, но чувствую, что они около меня. Я им объясняю расположение комнат: вот направо, говорю я, две большие залы, где мы учились и репетировали, а в день училищного выпускного спектакля мы все встречали Государя Императора, Императрицу и всю Царскую семью, а налево, вдоль длинного коридора расположены наши учебные классы. В конце этого коридора, я объясняю им, находится маленький училищный театр, где я выступала перед выпуском. Оттуда выходила вся Царская семья после спектакля.

Когда я давала своим ученицам эти объяснения, вдруг раздался чей-то возглас: «Они идут… они идут!» На мой вопрос, кто идёт, мне ответили: «Царская семья». «Как они идут, ведь их нет в живых?», – ответила я. «Их души идут», – чей-то голос мне ответил, и в это время все разом запели: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав» – и трижды повторили. Потом все бросились вниз, им навстречу, и остановились перед настежь отворёнными входными дверьми. На улице шумела буря, ветер гудел, лил проливной дождь и чей-то голос крикнул, что Они не могут войти. Тогда все бросились наверх, на второй этаж, и снова трижды пропели «Христос Воскресе» и остановились в длинном коридоре, ожидая Их появления. Тут снова кто-то крикнул, что Они не могут войти, и мы все бросились на следующий этаж и запели снова «Христос Воскресе». Пока я бежала со всеми, я мечтала, что когда увижу Императора Александра III, то я брошусь на колени перед Ним и буду целовать Ему руки, так я его обожала. Когда в третий раз пропели «Христос Воскресе», мы все остановились, снова в ожидании Царской семьи, но в этот момент я проснулась вся в слезах и продолжала горько плакать».

Вся долгая жизнь Матильды после пробуждения от этого сна вдруг предстала особенно ярко и отчётливо перед её глазами. Лёжа на больничной койке, она стала вновь переживать многие её моменты. И решила, как можно быстрее, начать писать свои воспоминания, о чём уже давно мечтала. Какая-то неведомая сила толкала её на этот шаг, она как бы подсказывала ей, с чего нужно начать это делать. И уже в госпитале Матильда начала кое-что записывать.

Ей нередко в жизни предлагали издать свои воспоминания, но Матильда Феликсовна отказывалась. Она боялась тревожить прошлое и теребить старые раны. Кроме того, у неё не было главного доказательства их отношений с Ники – Николаем Вторым – его драгоценных писем. Именно они служили бы доказательством того, что она пишет о своей первой любви – правда. Её дневники тех лет также остались в России. Но у Матильды была отличная память даже в старости. Но могут ли люди поверить в это? Ведь им легче было верить в те небылицы, которые рассказывали о ней. Матильда-Мария считала, что её жизнь была прекрасна, в ней ничего не нужно было даже приукрашивать: Господь наградил её удивительной судьбой. Ей самой иногда было странно, что всё это случилось именно с ней. Но когда это происходило, то Матильде казалось, что всё так и должно быть, ничего особенного…

«В моей жизни я видала и любовь , и ласку , и заботу , но видала я помимо горя и много зла. Если о чинимых мне кознях я и пишу, то не говорю о тех, кто мне их делал. Не хочу ни с кем сводить каких бы то ни было счётов, ни о ком не хочу говорить скверно. Но много, много хорошего скажу о тех, кто делал добро мне» , – откровенничала с читателями Светлейшая княгиня Романовская-Красинская, известная в России как Заслуженная артистка Императорских театров Матильда Кшесинская.

Малечка с детства была неравнодушна ко всякого рода украшениям. Она любила разглядывать семейные драгоценности, достав красивую шкатулку из шкафа родителей. Однажды в ней она увидела необычный перстень с каким-то непонятным ей изображением и спросила Феликса Яновича:

– Папа, а что означает этот рисунок?

И отец поведал ей таинственную историю. Оказывается, этот перстень был единственным доказательством знатного происхождения их семьи. И Матильда всегда дорожила этим.

Она родилась в польской семье. И в ней чувствовалась гордость «панночки». А в своём общении Матильда была открыта и непосредственна с разными людьми, из какого бы слоя общества они ни были. Наверное, за это и любили её Великие Князья из рода Романовых. Для всех других они были «неприкасаемыми», все люди смотрели на них снизу вверх. А Матильда умела общаться с ними на равных, считая, что «они тоже люди» (а не боги!). И ведь никто не догадывался, что представителям рода Романовых, изолированным от других людей своим особым происхождением, так не хватало простого человеческого общения!