Сергей Салтыков - Три родины

Вопрос о моей будущей профессии все чаще и чаще обсуждался в семье. У меня был запасной вариант реализации романтической мечты о море. Яценко Сергей, мой товарищ с соседней улицы, два года назад поступил учиться на факультет ихтиологии Астраханского рыбВТУЗа. Мы поддерживали с ним постоянную связь, встречались на каникулах, регулярно переписывались. Но в прошлом году произошла трагедия – он пропал без вести. Перед этим вернулся в общежитие после работы в студенческом стройотряде с крупной суммой денег. Видно, они и стоили ему жизни. Активный розыск не дал результатов. Почти год о его судьбе не было никакой информации. Хотя труп не был обнаружен, никто не сомневался в том, что его уже нет в живых. Мои родители, узнав обстоятельства исчезновения Сергея, категорически запретили мне даже заикаться по поводу учебы в Астрахани.

Выбирая будущую профессию, я действовал методом исключения того, что считал абсолютно неприемлемым. В первую очередь-все технические и творческие специальности, торговлю, учительство и сферу услуг. Наученный горьким опытом, вычеркнул, как недоступные, все военные и приравниваемые к ним службы. В итоге, оставалась только медицина. Этого сильно хотела и добивалась мать. С каждым годом состояние ее здоровья серьезно ухудшалось, выучиться на врача она считала моим сыновьим долгом и естественной обязанностью. Отец в мой выбор не вмешивался, предоставляя мне полную свободу действий, и возможность, как он выражался, «в очередной раз наломать дров». Исподволь, всплывала и другая проблема. Кроме пропавшего Сергея, у меня не было ни одного близкого знакомого, товарища или родственника, уже преодолевшего барьер поступления и обучения в ВУЗе. В разговорах с одноклассниками проскакивало, что они связывают свой успех в этом нелегком деле с конкретным опытом друзей, возможностями родственников и знакомых. Все чаще звучало мнение, что одних знаний для поступления может оказаться недостаточно. Не помешали бы еще связи и блат. Если с первой составляющей у меня дела обстояли более-менее нормально, со второй – хуже не придумаешь. Приходилось надеяться только на себя. Не добавляли оптимизма участившиеся слухи и скандалы, связанные с золотыми медалистами, получавшими вместе с медалью право льготного поступления в ВУЗы на большинство престижных специальностей. Только в нашем классе на такие медали могли претендовать 4-5 отличников, включая и меня. Видимо, для большей объективности и предотвращения подобных скандалов, школьное руководство, за месяц до выпускных, объявило нам о намерении провести промежуточные, неофициальные экзамены. Причем, не прошедшим эти испытания, предстояло распрощаться не только с мечтой о медали, но и с аттестатом «круглого отличника». Посовещавшись, элита класса решила не осложнять ситуацию ненужной конкуренцией и отказалась от предлагаемой борьбы за «золото» в пользу самой достойной из нас отличницы, активистки, талантливой и красивой любимицы всего класса – Лены Пивненко. Она оправдала наше доверие и стала заслуженной обладательницей золотой медали. Все остальные – отличных аттестатов. Такой аттестат, вместе с дипломами и грамотами победителя областных олимпиад по биологии и химии, представлялись мне даже более надежными и проходными козырями. Наши учителя были уверены в нас, одобряли и поддерживали непростой выбор, охватывавший по географии пол страны. Валера Докукин выбрал Московский энергетический институт, Лена Пивненко – Витебский легкой промышленности. Саша Колесниченко – Киевский институт инженеров гражданской авиации. Неразлучные подружки Алла Филипенко и Таня Кочубей, как обычно, вместе – Харьковский институт коммунального строительства. Саша Гетьман – высшее военное училище в Поволжье. Несколько человек, выбрав педагогические, горные и транспортные специальности, не пожелав никуда уезжать, остались в родном Донбассе.

Уступив матери с медициной, я сохранил право на вторую часть мечты – уехать на учебу в другой город. Конкретной привязки к ВУЗу, родственникам и знакомым в других городах у меня не было, поэтому я сыграл в русскую рулетку. Отправил несколько писем в медицинские институты соседних областей с просьбой прислать подробные условия поступления на лечебный факультет. Решил, откуда придет первый ответ, туда и отвезу документы.

СССР, Приднепровье. Начало 1979 года

«Как аукнется – так и ахнется, дорогой наш профессор Яхница!» – на просторной сцене лекционной аудитории физиологического корпуса во всю мощь разворачивалось грандиозное театрализованное действо. Наш второй курс гулял и праздновал. Этот уникальный праздник был определенной вехой и для студентов, и для профессорско-преподавательского состава. Отмечали сдачу главного экзамена и прощались с кафедрой анатомии. Праздновали даже те, кто этот экзамен завалил, и перед кем маячила реальная перспектива, в случае неудачной пересдачи, попрощаться не только с кафедрой, но и с институтом. Позади три семестра напряженной и необычно интересной работы. Только после сдачи этого экзамена можно было считаться настоящим студентом и надеяться на получение через четыре с половиной года заветного диплома. С прощальным, напутственным словом выступил заведующий кафедрой, самый уважаемый в институте профессор, доктор медицинских наук Яхница. Всех поразили его воспоминания о первой в жизни операции. Не успев закончить второй курс мединститута, добровольцем ушел на фронт – шла Великая Отечественная война. В болотистых белорусских лесах попали в окружение, долго и трудно, с боями и потерями прорывались к своим. У молодого разведчика, после осколочного ранения голени, началась гангрена. Его жизнь могла спасти только срочная ампутация. Понимая это, студент второго курса, будущий профессор Яхница, решился на рискованную операцию в тяжелых походных условиях. В качестве основного инструмента использовали обычные ножи и двуручную пилу для валки леса, предварительно прокалив их на костре и протерев раздобытым в соседнем хуторе самогоном. Два стакана этого же самогона внутрь и удар поленом по затылку, заменили рауш-наркоз. Пилить бедренную кость пришлось дважды – неопытный студент не знал тогда о спастическом сокращении перерезанных мышц и правилах формирования культи. Рану зашивал обычной цыганской иглой и суровой ниткой. От начавшегося нагноения и сепсиса спасли не отсутствующие антибиотики, а обыкновенные мухи. Вернее их личинки, активно съедавшие некрозную ткань и помогавшие заживлению тяжелой раны. Молодой разведчик был спасен, после выхода из окружения переправлен на большую землю. Через много лет разыскал и горячо благодарил своего спасителя.