Максим Лазарев - Хроника карантина 2020

– Что с тобой?! Ты слышишь?! Я спрашиваю, что с тобой?! Что у тебя с глазами?! – кричала жена.

Он отнял руки от глаз и заморгал. Он ничего не видел. Руки опять потянулись к глазам и стали судорожно их тереть.

– Бля. Что за хрень. Я ничего не вижу! Что это такое? – в его голосе чувствовалась паника. – Сука, что за хрень? Я что, ослеп?

– Убери руки! Я сказала – убери руки! – жена уже не говорила, а кричала. Она схватила его за кисти и с силой отвела их вниз. – Господи, – почти шёпотом проговорила она.

– Что? Что с глазами? Ну не молчи! Я что, ослеп?

Жена сглотнула и выдавила:

– Не знаю. Они просто все красные. Совсем. Вместо белка ярко красные шарики.

Слово «шарики» почему-то подействовало успокаивающе. Он стал приходить в себя. – Жаль, что там нет голубого шарика, а то можно было бы слетать за мёдом, как Вини Пух.

– Придурок, ты посмотри, что у тебя с глазами!

– Родная! Успокойся! И давай просто вызовем скорую. Иди вызывай, – он заставил себя улыбнуться. Паника отступила. Страх никуда не ушел, но он снова мог соображать и мыслить. Бешено стучало что-то в голове. В глазах стояла серая пелена с едва различимыми, размытыми пятнами.

– Главное, жив. Не дождутся. Я же советский человек. И ноги пока не отрезают. Сейчас приедет скорая. Сделают укол, и всё будет хорошо.

Затрещал домофон.

– Приехали! Быстро. Молодцы. Ложись, – голос жены звучал, будто команды хирурга на операции.

Он опрокинул голову на подушку. Голова закружилась, он начал куда-то проваливаться, и в этот момент резко и непривычно визгливо заверещал дверной звонок.

Шёл пятнадцатый день карантина…

Записано женой под диктовку.

Он спал. Долго спал. Иногда просыпался и брёл в туалет. На обратном пути его перехватывала жена, капала ему в глаза капли, протягивала таблетку и стакан воды. Он глотал таблетку, падал в кровать и засыпал. Он спал. Голова звенела от пустоты. В квартире было тихо. Жена иногда заходила в комнату, поправляла одеяло и распахивала дверь балкона. Потом через полчаса возвращалась и закрывала дверь. Это действо и меняющееся цифры на экране часов было единственное, что происходило в комнате за сутки. Он спал.

Шёл шестнадцатый день карантина…

Он открыл глаза и улыбнулся. Он видел. На часах в окружении трёх нулей красовалась цифра 6. Шесть утра. В квартире было тихо. Спала жена. Спала кошка. Спал весь дом. Он тихонько слез с кровати и на цыпочках пробрался в ванную. Он стоял под душем, и тёплые струи окутывали и возвращали к жизни. Возвращалась память, возвращались эмоции. Просыпаясь, зашевелились в голове мысли. Ему показалось, что он даже чувствует, как извилины потягиваются и, разминая серое вещество, начинают шутить и переговариваться. Он с удовольствием побрился, уложил волосы и прошёл на кухню. Очень хотелось есть. Забытое давно чувство голода бодрило и поднимало настроение. Он открыл холодильник и стал высматривать жертву. Закипел чайник. Он сел за стол, пододвинул к себе большую кружку с чаем и тарелку с двумя большими бутербродами. Смачно откусил один, отхлебнул хороший глоток крепкого сладкого чая, улыбнулся и, зажмурив глаза от слепившего яркого солнца, сказал вслух:

– Кайф. Я живой.

И, как будто получив команду, радостный, что наконец закончился вынужденный простой, заработал, раскручивая огромный шатун, маховик невидимого двигателя, приводя в действие сотни тысяч различных шестерёнок и механизмов. Первыми откликнулись рецепторы. За ними засветились всеми цветами радуги отсеки информации. Расталкивая друг друга, полетели мысли. Их потеснила, сомкнув сурово губы, память. Он начал вспоминать…

…Противно заверещал входной звонок, и через несколько секунд в комнату вошли врачи. Их было двое. Длинный, сутулый, лет двадцати тащил огромный оранжевый пластмассовый ящик. За ним, семеня, вошла маленькая круглая женщина в голубом чепчике и маске на лице. Усталые глаза не позволяли с ходу определить возраст. Войдя, прямо с порога она строгим властным голосом произнесла:

– Здравствуйте. Вставайте и стойте спокойно.

После этого она вытащила из кармана белый игрушечный пистолет, нажала на тумблер и уверенным движением приставила ему в лоб.

– Доктор, а последнее слово? А покурить в последний раз? Нельзя же вот так прямо сразу. Без суда и следствия.

– Молчите, – ответила женщина в чепчике и нажала на курок. Удивительно, но выстрела не прозвучало. Вместо этого женщина посмотрела на дисплей сбоку пистолета и засунула пистолет в карман.

– На что жалуемся?

Жена, явно раздражённо, сказала:

– Доктор, посмотрите на его глаза! У него давление, и явно большое.

– Во-первых, я не доктор. Я фельдшер. Во-вторых, полис есть?

Он решил взять ситуацию в свои руки. Видел он всё очень смутно, но слышал пока хорошо.

– Госпожа фельдшер, а вы хотя бы человеческий фельдшер? Или ветеринар? Нет, я все понимаю, все врачи отправлены на фронт борьбы с вирусным захватчиком, где героически борются с отражением агрессии, и мобилизованы все, включая ветеринаров. Вы только не обижайтесь. Мне просто интересно.

Он не мог видеть, каким взглядом посмотрела на него фельдшер, но жена, увидев этот взгляд, тут же поторопилась сказать:

– Вы не обращайте внимания! Он просто шутит! Он всегда шутит. Вы уже делайте что-нибудь.

Неврач приказала ему сесть и стала пристально вглядываться в глаза. Оттягивая веки и поворачивая его голову то вправо, то влево.

– Н-да… Выпивали?

– Когда?

– Сегодня. Сегодня выпивали?

– Нет. Сегодня не выпивал. Не успел. Только утро ещё. А что, уже надо было?

– Травмы головы были?

– Сегодня нет. Вообще, конечно, были.

– Какое давление у вас обычно?

– 130 на 100.

Женщина достала из ящика аппарат для измерения давления и, натянув ему на руку резиновый хомут, стала измерять. Получив показания, она пристально посмотрела на него и произнесла:

– Вам надо в больницу. У вас 220 на 130. Я вообще не понимаю, почему вы ещё можете разговаривать. Это гипертонический кризис. Но я вам не советую ехать в больницу. Вы там умрёте. Если не от инсульта, так от коронавируса, которым вас там заразят, точнее, вы сами в итоге заразитесь, а не заразитесь, так будете всё равно никому не интересны. Сейчас же в стране одна болезнь – корона, а на остальное махнули рукой.

Она устало вздохнула и стала быстро что-то записывать в тетрадку.

– Да я и не собирался, товарищ фельдшер. Надо ещё завещание написать, а уж потом тихо скончаться в кругу любящей семьи.