Доктор Альмера - Маркиз де Сад

Они служили, смотря по надобности, для укрепления сил любовника, желавшего всецело удовлетворить требовательную любовницу, или же зажечь в холодных женщинах огонь страсти, тем более сильный, что он был искусственный.

В публичных домах как Парижа, так и Марселя, где маркиз де Сад предавался чересчур часто своим эротическим фантазиям, конфекты со шпанскими мушками играли доминирующую роль.

«Английский шпион» рассказывает с большими подробностями о посещении иностранцем сераля де ла Гордон.

Президент де ла Турнель служил ему любезным и опытным проводником.

Проводив посетителя в комнату, где были собраны все возбуждающие средства, употребляющиеся в эту эпоху, он вынул из маленького шкафчика коробочку, в которой были разноцветные лепешки.

— Достаточно, — сказал он, — съесть одну, чтобы почувствовать себя другим человеком.

На коробочке была надпись: «Конфекты а ля Ришелье»… Этот сановник часто прибегал к конфектам, не для себя, но чтобы расположить к себе женщин, на которых он имел виды, но боялся с их стороны сопротивления. Заставив их съесть этих конфект, он овладевал ими без хлопот; они имеют свойство возбуждать самых добродетельных и делать их страстными до сумасшествия в течение нескольких часов.

Вернемся к маркизу де Саду.

21 июня 1772 года он уехал из замка де ла Коста, где жил с женой и тремя детьми, и отправился в Марсель.

Его сопровождал лакей-наперсник, достойный своего господина. Неразлучный с ним, маркиз, окончив свои дела, отправился провести вечер в публичном доме.

«Пансионерки» притона видели в посетителе прибыльного, серьезного гостя и высыпали к нему навстречу.

В светлых, прозрачных костюмах они были похожи на нимф, во нимф марсельских — несколько тяжеловесных и жирных.

Они стали занимать гостя, улыбаться, строить ему глазки.

Они наперебой старались быть любезными, как умели, чтобы обратить на себя внимание знатного господина и побудить его сделать между ними выбор.

Почтенная «хозяйка», распоряжавшаяся их судьбой, поощряла столь выгодное ей старание «пансионерок» благосклонным взглядом.

В зале с выцветшими обоями и полустертой позолотой, с картинами на стенах, сюжетами которых было голое женское тело в вызывающих и скабрезных позах, сидел маркиз де Сад, самодовольный и пресыщенный.

По его приказанию были поданы вино и ликеры, и в то время, когда женщины чокались и пили, он небрежно вынул из кармана коробочку с анисовыми копфектами и стал ими угощать красавиц.

Эффект, на который он рассчитывал и для которого он явился, не заставил себя долго ждать, но проявился с такой силой, которая превзошла даже его ожидания.

Бедные «жрицы продажных наслаждений», слишком привыкшие к «любви», чтобы она могла вызвать в них волнение, крайне удивились, ощутив давно исчезнувший пыл в крови.

Под двойным влиянием дорогих вин и «страшного» снадобья зал переполнился вакханками, требовавшими объятий бесстыдными жестами и дикими криками.

Одни, у которых жажда сладострастия подействовала на нервы, помутила разум, заливались горючими слезами. Другие демонически хохотали, а некоторые катались по полу и рычали, как собаки.

Произошла отвратительная оргия, не поддающаяся описанию.

Из дома, охваченного безумием, слышались дикие крики, продолжительные вопли, как бы вой затравленных зверей.

Прохожие в ужасе останавливались.

В щели неплотно прикрытых ставен сквозь густые занавески видны были мелькающие тени.

Раздавались взрывы безумного хохота, рыдания и шум борьбы.

Сбежался народ с соседних улиц.

Пришедшие ранее, сами ничего не зная, разъясняли другим.

Что происходило в этом доме, полном ужаса?

Без сомнения, нечто страшное.

Это было общее мнение, но никто не смел войти.

И среди этой вакханалии маркиз де Сад чувствовал себя в прекрасном настроении духа.

Он смеялся до упаду и впоследствии рассказывал об этом событии с особым удовольствием.

Мало-помалу воцарилась тишина. Ранним утром маркиз де Сад, с осунувшимся лицом, беспорядочно одетый, появился на крыльце, поддерживаемый своим лакеем; толпа расступилась перед ним и пропустила его.

На другой день в Марселе разнеслась молва, что какие-то вооруженные негодяи ворвались в публичный дом, силой заставили несчастных женщин съесть отравленные конфекты, что одна из этих женщин в горячечном припадке выбросилась в окно и сильно разбилась, две другие умерли или умирают.

Истина была, конечно, менее драматична…

Однако три дня спустя после отъезда из Марселя (30 июня) перед судом этого города маркизу было предъявлено обвинение в отравлении.

Обвинение в таком тяжелом преступлении, лишенное всякой правдоподобности, было возведено лицом, не заслуживающим ни малейшего доверия: хозяйкой проституток, сообщницей их беспутства.

Она заявила, что у одной из женщин уже несколько дней продолжается тошнота со рвотой и что она заболела после того, как съела довольно много конфект, предложенных ей посетившим ее иностранцем.

Королевский прокурор предписал сделать осмотр и опрос свидетелей на месте.

Другая женщина той же профессии показала, что мужчина, которого ей назвали маркизом де Садом, пристал к ней и предложил ей и ее подругам анисовые лепешки.

Одна не пожелала их есть и бросила на пол, а отведавшие почувствовали себя дурно.

Королевский прокурор приказал произвести обыск и отыскать анисовые лепешки.

Две из них были найдены — они случайно сохранились после уборки, которую, по словам жалобщицы, произвели в тот же день.

Судья вызвал экспертов, поручив им определить свойства этих находок и исследовать содержимое рвоты, собранной в герметически закупоренный стеклянный сосуд, опечатанный судебной печатью (1 июля).

Были приняты, таким образом, все возможные меры для установления истины.

Два аптекаря-химика после самого тщательного исследования, применив все способы, требуемые наукой, удостоверили отсутствие в конфектах мышьяка и других ядовитых веществ.

Казалось бы, не осталось ни малейших намеков на преступление, судебное преследование потеряло почву. Нет, несмотря ни на что, оно продолжалось.

Во время следствия другая женщина, из числа находящихся в публичном доме, обвинила маркиза де Сада и его лакея в противоестественном преступлении, жертвой которого была не она.

Это новое обвинение, согласно закону, не могло вызвать судебного следствия без предварительной жалобы потерпевшей, но королевский прокурор не принял этого во внимание.

Марсельский суд присудил маркиза к тяжелому наказанию, признав его виновным в двух преступлениях.

Приговор был вынесен в отсутствие подсудимого. Его даже ни разу не допросили.