Доктор Альмера - Маркиз де Сад

Заключенные в Венсене проводили большую часть своего времени в чтении и письме. Маркиз де Сад делал то же самое, собственно, в последние годы своего пребывания в этой тюрьме, когда надежда на скорое освобождение стала его оставлять.

Его жена 12 декабря 1780 года обещала ему прислать объявление о сочинениях Вольтера, как только оно появится.

22 января 1781 года она ему послала «Притворное вероломство» Барта и посвящение к пьесе, которую маркиз только что окончил. [4] Так как маркиз де Сад в Венсене и Бастилии написал дюжину пьес, то трудно знать, о которой идет здесь речь.

Книгопродавец Мериго был его поставщиком книг, но поставщиком упрямым, считавшим, что его любезностью слишком злоупотребляют.

Камера маркиза в Венсене была положительно целой библиотекой, настолько же своеобразной, как и его ум.

Тут были и легкие романы, и театральные пьесы, трагедии, комедии, описания и путешествия, трактаты о нравственности, историко-философские труды… А так как маркиз считал себя жертвой монархической власти, то он более всего интересовался правовыми и гуманитарными науками. Он хотел переделать законы и нравы — нравы других, так как переделать свои, видимо, считал задачей слишком трудной.

Он начинал открывать некоторые добродетели в народе, который был так же притеснен, как и он, и на который он сам недавно смотрел с презрением.

«Либерализм» зарождался мало-помалу в его душе, переполненной ненавистью к его преследователям за несправедливое лишение свободы.

Чтение было для маркиза главным развлечением в Венсене, хотя он себе и создал другое времяпрепровождение — любовный роман, роман в письмах, начавшийся в 1778 году и длившийся три года, до 1781 года, когда оживленная с обеих сторон, то чувствительная, то нежная, то шуточная, переписка прекратилась.

Женщинам необходимы наперсницы.

Они доставляют им два удовольствия: первое — случай много говорить, а второе, быть может, такое же большое — спрашивать у них советов и не следовать им, исключая те случаи, когда советы были дурны.

Г-жа де Сад, не находя никакой отрады в своей семье, больше чем всякая другая женщина стремилась иметь около себя подругу, внимательную и сочувствующую, подругу, которая любила бы ее, с которой можно было бы поговорить обо всем.

Такую подругу, преданную, терпеливую, желающую ее утешить и быть полезной, ей посчастливилось встретить в лице девицы де Руссе.

Та жила в Провансе, в окрестностях замка де ла Коста. Не первой молодости, быть может, даже не второй, она, впрочем, довольно хорошо сохранилась. Она иногда утверждала, мы увидим это в одном из се писем, что она дурна собой, но сама в душе, конечно, этому не верила. Таким вещам женщины никогда сами не верят. Несколько перезрелая, но еще привлекательная, она обладала увлекающимся и пылким характером, который увеличивает красоту и придает ей больше блеска.

Несмотря на то, что она была старой девой, в ней не было ни романтизма, ни сентиментальности.

Она выезжала в свет, не сторонилась жизни, а любила удовольствия при условии, чтобы они не увлекали ее далее ее желаний. Она гордилась тем, что не имеет предрассудков, то есть таких предрассудков, которые не мешают оставаться честной женщиной.

Она не сторонилась несколько пикантных анекдотов, не уклонялась от несколько настойчивых ухаживаний.

Незнакомая с наслаждениями, негой страсти, де Руссе остановилась на игре в кокетство, с которого начала в раннем возрасте. Она находила, что имеет право на это, но не злоупотребляла этим правом.

Г-жа де Руссе была женщиной своего времени, когда неприступность бесчестила женщину почти так же, как и порок, когда свет требовал широты ума, независимости характера и когда сама добродетель, чтобы не показаться странной, должна была быть веселой, любезной, даже чувствительной.

Маркиз де Сад, в одно из своих пребываний в замке де ла Коста, познакомился с этой деревенской соседкой. От безделья или из вежливости он слегка стал за ней ухаживать.

Она не придала этому большого значения. Ухаживание не имело никаких последствий; их, впрочем, и не ожидали, но под покрывалом искусственной любви родилась истинная дружба.

Маркиз имел репутацию негодяя. Эта репутация делала его симпатичным в глазах всех женщин. Им хотелось убедиться, насколько их прелести подействуют на него. Они скорее не простили бы ему равнодушия. Кроме того, они не знали всего. Они с любопытством хотели изведать, ознакомиться с подробностями хотя бы частичного проявления низменного эротизма.

Г-жа де Руссе не была к нему очень строга. Она продолжала видеться с маркизом, который, в промежутках своих любовных похождений, рыцарски поклонялся ее увядающей красоте. Ей льстило это поклонение, и она далеко не была уверена, что сама не любит его.

В 1778 году, когда де Сад был заключен в Венсенскую тюрьму, она сделалась близкой подругой и сочувствующей наперсницей несчастной женщины, которая беспрерывно оплакивала живого супруга. Эта печаль казалась ей естественной, но несколько преувеличенной.

Она откровенно говорила это маркизе. Она советовала ей ободриться и иметь побольше доверия к своим собственным силам, чтобы хлопотать с необходимой настойчивостью. Она справедливо думала и высказывала при всяком удобном случае, что отчаяние ослабляет усилие и может повредить успеху. У нее была сильная, бодрая душа, способная вдохнуть в других анергию.

Г-жа де Руссе имела благотворное влияние на вечно жалующуюся и часто падающую духом маркизу де Сад. Она советовала и помогала ей без устали. В Париже, отчасти по обязанности, а отчасти по влечению — если судить о женщинах того времени по их современницам — она сопровождала ее в лавки и магазины, к портным, шляпникам, бельевщикам, книгопродавцам, сапожникам и к другим поставщикам, где они вместе выбирали все то, что с мелочной настойчивостью требовал господин и хозяин, находившийся в Венсене. Она взялась вести переписку с управляющим замком де ла Коста и другими имениями г. Гофриди, которого маркиз считал вором и который, быть может, и был вором, так как всегда можно предположить, что управляющий — вор, если противное не доказано.

Самой трудной задачей г-жи де Руссе было служить связующим звеном между женщиной, которая очень сильно любила своего мужа, и мужем, который совсем не любил своей жены.

Она советовала первой — быть равнодушнее и благоразумнее, а второму — воздержаться от грубостей и насмешек.

С начала зимы 1778 года она усердно переписывалась с маркизом. Все ее письма были переполнены хорошими советами о спокойствии и терпении.

Не питая в узнике пылких иллюзий, как это делала маркиза де Сад, она пыталась поддерживать надежду в заключенном, которому все более и более было в тягость его заключение; но вместе с тем она предлагала ему не безумствовать, уметь ждать.