Нина Савченкова - Время помнить наступило…

Водонапорная башня. На заднем плане стройка

на улице К. Маркса. Новосибирск. 1960-е гг.

Так что мы оказались в самом центре Кировского района.

Первое, о чем я поинтересовалась по приезду, – есть ли в этом городе настоящий большой театр? Оказалось, что есть и даже не один: уникальный по своей красоте и архитектуре театр оперы и балета, драматический театр «Красный факел», театр кукол, юного зрителя (ТЮЗ), а также филармония. Мы с мужем старались хотя бы один раз в неделю обязательно делать культурный выход в оперный театр или в филармонию. На этот случай я носила с собой в дамской сумочке сменную обувь, чтобы в фойе театра переобуваться в туфельки. Даже в легкую дождливую погоду дороги размывало так, что перейти их можно было только в резиновых сапогах, – асфальтовое покрытие на дорогах появилось значительно позже. В воскресенье у нас был обязательный семейный выход в кинотеатр «Металлист». Виктор покупал билеты сразу на двойной сеанс, чтобы успеть посмотреть разные фильмы в разных залах. В общем, культурная жизнь на новом месте была очень насыщенной, нисколько в этом смысле не уступая московской. Совсем скоро у нас появилось много знакомых, семейных пар – это были все молодые специалисты – работники завода, приехавшие по распределению, наши ровесники.

«Металлист» – первый кинотеатр звукового кино в городе. 1960-е гг.

Следует сказать, что Новосибирск разделен рекой Обь на две части: бо́льшую Правобережную, на тот период времени с шестью жилыми районами, в одном из которых расположены административные и культурные учреждения, и меньшую Левобережную с индустриальным Кировским районом. Меня поразило, что в таком большом городе не было автомобильного моста через реку и, для того чтобы перебраться с одного берега на другой, существовала «передача» – так назывался вид транспорта на поездах пригородного сообщения, т. е. пассажиров передавали.

Когда-то в начале XVIII века здесь, на левом берегу Оби, было основано первое русское поселение – деревня Кривощеково, которая являлась центром торговли между телеутами и русскими, а еще через 100 лет – крупным волостным центром Чаусского острога. Значение ее упало в связи с обустройством в 1893 году Транссибирской магистрали, когда вблизи Кривощеково развернулись работы по строительству первого железнодорожного моста через реку Обь. Часть населяющих ее жителей, вместе с Никольской церковью и зданием волостного правления, переселились в деревню Бугры, другая – на правый берег в устье реки Каменки, но еще долгое время местные жители называли левобережье Оби не иначе как Кривощеково. Так говорили, когда ехали на левый берег, и «поедем в город» – собираясь ехать на правый. Более того, до строительства в 1955 году первого автомобильного моста через реку Обь, на противоположных берегах одной реки существовала разница во времени, различный часовой пояс. Так, на левом берегу она составляла три часа с Москвой, а на правом – четыре.

Осень 1953 года. Сухая и теплая, почти без дождей. В городских скверах перекликались буйством красок деревья и кустарники, освещенные щедрыми лучами солнца и подернутые первой паутиной. На улицах города, в овощных лотках, бойко шла торговля заморскими фруктами: яблоками, абрикосами, виноградом – говорили, что все это привозили из Китая. На «передаче» ехали женщины с большими корзинами, доверху наполненными помидорами, ягодами, зеленью и другими выращенными на своих участках дарами природы. Я тогда подивилась богатому местному урожаю в условиях холодного климата. С первых дней незнакомый сибирский город встретил меня приветливо и гостеприимно.

Почти сразу я занялась своим трудоустройством. Городской отдел здравоохранения находился в Центральном районе на правом берегу Оби. Мои личные документы пришли в отдел кадров через две недели после нашего приезда, и я была направлена для дальнейшего трудоустройства в районный отдел здравоохранения по месту жительства, т. е. в Кировский район. Не буду описывать все перипетии моего последовательного, но неутомимого обивания порогов самого райздравотдела, больницы №5 – ведомственной заводской больницы завода «Сибсельмаш», а затем и больницы №23. Главным врачом ее был Максим Яковлевич Кривонос. Посмотрев мои документы, он обратил внимание на красный диплом и сказал: «Свободных ставок стоматолога у меня сейчас нет. В поликлиническом отделении больницы работают в настоящее время два зубных врача и вроде бы больше не надо, хотя эта медицинская помощь очень востребована населением. Давайте сделаем так: я приму вас на должность врача терапевта, а работать вы можете по своей специальности». Во все глаза я смотрела на этого красивого мужчину лет сорока с приятным тембром голоса, потому что первый раз в своей жизни увидела главного врача большой поликлиники. Для меня это была фигура небожителя, что-то неземное.

Так началась моя работа. Отделение поликлиники находилось у реки Тулы, недалеко от площадки завода им. Ефремова. Заведующий поликлиникой показал мне кабинет, в котором я буду работать. И вот вижу: работают два зубных врача со средним специальным образованием в кабинете из двух смежных комнат и трех кресел. Прием больных организован в две смены, утренний с 9:00 утра и дневной с 14:00. Медицинской сестры нет, своей санитарки тоже нет, только изредка приходящая. Все необходимое для работы врачи делают сами: готовят инструменты и шприцы, моют и стерилизуют их в металлических емкостях на электроплите (тогда еще с открытой спиралью), сами готовят пломбировочный материал и даже выливают содержимое плевательниц, – ведь санитарки нет. С такой ситуацией я еще не встречалась. Металлические пломбы готовились с примесью ртути, в процессе их «замешивания» частицы металла разбрызгивались, и врач дышал вредными испарениями, что было в порядке вещей, ни о каких вытяжных шкафах не было и речи.

Пациентов много, очереди перед кабинетом большие, район-то заводской, густонаселенный: дети, школьники, рабочие с острой зубной болью. Попасть на прием к зубному врачу в день обращения было невероятной удачей. Лечение и удаление зубов проводилось в одном кабинете. Конечно, после Москвы и Пятигорска данные условия работы, если их таковыми можно было назвать, были дикостью, прошлым веком, но выбирать особенно и не приходилось. Единственно, что я могла сделать в то время, – попытаться каким-то образом изменить существующее положение вещей в лучшую сторону. На проходивших в поликлинике профсоюзных собраниях я неоднократно выступала и ставила ребром вопросы стоматологического обслуживания населения. Конечно, эти вопросы были крайне неудобные и трудноразрешимые для руководства, особенно если учесть, что до меня их никто и не ставил. Ведь кроме полного «самообслуживания» врача во время приема пациентов, что было крайне неэффективно, нарушались еще и основные базовые понятия антисептики. Ничего не стоило при таком лечении, скажем, занести больному инфекцию. Принимая в одном кабинете терапевтических и хирургических больных с различными заболеваниями и осуществляя при этом необходимые оперативные мероприятия, мы должны были работать в определенных максимально стерильных санитарных условиях. Например, во время удаления зуба, пусть он даже невоспаленный, открывается чистая рана, что естественно. И в этом же кабинете принимали больных с флюсами и нагноениями. Разве врач, работающий в таких антисанитарных условиях, мог гарантировать, что в результате проведенного им лечения у больного с удаленным зубом не возникнет возможного осложнения? При таком количестве медицинского инструментария и определенной специфике работы, когда от больного порой нельзя отойти, а не то что бросить его и переключиться на какие-то другие действия, – не было ни медсестры, ни санитарки. Причем, в этой же поликлинике, на приеме у других врачей, лор-врача или врача-окулиста, свои медсестры были.