Рамази Митаишвили - Джованна I. Пути провидения

Как и всегда, испросив взглядом разрешения высказаться, Роберт произнёс:

– Что Вы здесь делаете, господин мой?

– Я пришёл, чтобы просветить тебя и выполнить отцовский долг.

– Но Вы же почили и должны были оказаться на небесах!

– Нет, моей душе, как и душам всех усопших, освободившихся от земных страданий, позволено свободно парить и наблюдать за вами. Иногда мы являемся во снах, иногда появляемся наяву, но не можем ни постичь, ни изменить предначертания Господа нашего. Я познал две непростительные ошибки, которые мы совершаем при жизни, но которых можем легко избежать, потому что природа их известна и постижима. Первая ошибка – мы не задумываясь даём клятвы и обеты, но легко нарушаем их, объясняя это легкомыслием. Мы не задумываемся и над тем, что так совершаем грех. Вторая ошибка – мы не помним о Боге, и тем более не благодарим его, когда всё складывается удачно. Но стоит нам споткнуться на жизненном пути, стоит дереву закачаться от порыва ветра или камню упасть от землетрясения, мы не понимаем, за что были посланы эти беды, и бежим в церковь просить милости у Всевышнего. И ещё: мы всегда просим, будь то здоровье или флорины, но редко благодарим. Совершив же проступок, мы просим прощения только тогда, когда наказаны, до этого же ничто нас не останавливает. Но мы забываем, что терпению Отца тоже есть предел. Так что мы должны видеть суть вещей такой, какая она есть, а не какой она нам представляется. Только в этом случае люди смогут увидеть верный путь и познать через него Божью волю.

– Отец, неужели Вы явились ко мне лишь для того, чтобы напомнить эти прописные истины… Вы пришли за мной?

– Сын, природа твоя не извращена, ты не предаёшься пороку и воздерживается от причинения вреда другим. Нет, я пришёл не за тобой, – грустно ответил Карл. – Ты видишь – рядом с тобой меч. На нём – кровь нашей династии, кровь Анжу. Это знак провидения, символ кончины моего внука – твоего сына Карла. Смерть страшит вас, мирян, но она является всего лишь завершением земной жизни и приходит ни как кара Господня, ни как награда…

Роберт с ужасом проснулся и долго не мог понять, был ли это сон или же отец действительно посетил его. Сердце билось так часто, что, казалось, выскакивало из груди… Он вспомнил, что Карл на соколиной охоте.

Хотя человек, а тем более могущественный монарх, и есть властелин природы, земли и людей, именно королевская кровь делает его уязвимым и смертным. Роберт с тяжёлым чувством встал, подошёл к окну. В первый раз за всю жизнь им овладел панический страх потерять сына.

За окном всё было привычным, как и вчера, как и год назад – по-прежнему сияло солнце, по небу плыли лёгкие облака, дворцовая прислуга занималась привычным делом: камергер давал распоряжения, садовники обрезали кусты роз и подравнивали ветки деревьев, горничные чистили ковры… Так наступило 3 августа 1328 года.

Подобрав край бархатной портьеры, Роберт вытер со лба холодные капельки пота. Ясное утро немного успокоило его, но чувство тревоги не только не покидало его, но перерастало в откровенный страх. Ужасное видение впечаталось в душу и теперь преследовало его.

Присев на край кровати, король позвал привратника и велел привести стюарда Генриха, его друга детства, служившего у Роберта уже более двадцати лет. Это был единственный человек, посвящённый в личные дела короля. Лишь перед ним правитель мог дать волю своему волнению, которое никогда не показывал на людях.

Генрих, как всегда, полный достоинства, явился и слегка кашлянул в дверях, чтобы обратить на себя внимание. Роберт замер и, по-прежнему глядя в окно, спросил:

– Друг мой, есть ли вести от Карло? Ты же помнишь, я предупреждал его, чтобы он не ходил на охоту… Думаю, надо послать кого-нибудь за ним. Пусть немедленно возвращается домой, – сказал король, продолжая мрачно ходить по комнате, избегая взгляда Генриха.

Карл был искренне увлечён охотой. У него были лучшие соколы во всей округе, а свободное время он любил проводить с друзьями в полях и лесах, предпочитая это утехам и пирушкам.

Генрих хотел было что-то сказать, но не решился. Не вымолвив ни единого слова, поклонившись, он с тяжёлым сердцем удалился из комнаты. Немного погодя крайне встревоженный стюард приказал позвать главу стражи и прошептал ему на ухо, чтобы тот усилил охрану дворца и ни на секунду не оставлял короля без присмотра. Генрих знал, что у Роберта необыкновенная интуиция, которая всегда позволяла ему заранее просчитывать любые ходы, так что чувство тревоги мастера служило для него сигналом о возможной опасности. Спустя некоторое время он вновь вызвал начальника стражи и спросил, знает ли он лично всех часовых. Охранник был высокого роста, рубцы от бессчётных сражений придавали его некрасивому лицу мужественность, а наблюдательные чёрные глаза подозрительно всматривались в любую деталь.

– Всех стражников я знаю лично, мой господин. Трое новых, но, похоже, что надёжные люди, – сказал он.

– У дверей в покои правителя поставь самых проверенных и опытных. Да, и периодически проверяй посты… Нет, ничего не случилось, – улыбнувшись кусочком рта, сказал Генрих, увидев настороженность в глазах собеседника.

Караульный поклонился и тотчас принял все меры предосторожности.

К полудню у дворцовых ворот собралось немало людей, но Генрих отменил все аудиенции. Народ неспешно разошёлся. Даже строители и архитекторы новой церковной библиотеки, одного из новых и серьёзных проектов короля, не были приняты в тот день.

Роберт решительно отказался от еды и продолжал стоять у окна, скрестив руки за спиной, – в той же позе, что и ранним утром. Чуть позже полудня лицо его побледнело: схватившись обеими руками за подоконник, он с ужасом наблюдал, как лунный диск медленно закрывает солнце. Затмение всегда рассматривалось им как вестник трагических событий, ночное же явление покойного отца придало этому двойную трагическую силу и вызвало мучительное предчувствие.

– Привратник, позови Генриха! – крикнул монарх.

Но тот уже стоял за дверью, ожидая вызова, а потому, услышав эти слова, почти в ту же секунду постучал.

Король молча смотрел на друга и ждал ответа.

– Мой господин, я отправил четырёх посланцев к Карло, они едут разными путями, – ответил тот, прочитав вопрос во взгляде своего мастера.

После Генрих ещё несколько раз заглядывал в королевские покои и видел, что Роберт всё так же стоит у окна, не сменив положения.

Солнце медленно выползало из тени. Наконец его лучи позолотили верхушки деревьев, а затем и всё, что можно было охватить взглядом. К тому времени светило уже спустилось к горизонту и медленно опускалось всё ниже и ниже, зависая над далёкими холмами.