Александра Арсеньева - Записки фронтовой медсестры

Солнце закатилось за горизонт, мы выехали на подводах из Курсубазара. Ехали всю ночь, над нами пролетали тяжелые, груженые бомбами немецкие самолеты, но нас не бомбили, полетели дальше. Утром мы въехали в Симферополь. Там прошел дождь, мы напились из луж воды, затем из луж умылись. В городе население разбирает магазины, в основном женщины, несут мешки с мукой, с сахаром, в подоле коробки консервов, из подвалов выкатили бочки с вином, вино выливают на землю, оно течет рекой, чтобы ничего не осталось немцам.

Выехали мы на трассу и едем на Севастополь. Подводчики, которые погоняли лошадей – пожилые солдаты, наши санитары. В МСБ обслуживать раненых посылали в основном стариков. Видим, впереди вдалеке двигаются военные, но не разобрать, в какой они форме! Пока мы ехали в ту сторону, над нами летали немецкие самолеты, но не бомбили нас. Смотрим, навстречу нам бежит наш офицер и кричит: «Куда Вы едете, немцам в зубы? Там на сопках немцы! Разворачивайте свой обоз и через Симферополь направляйтесь в Ялту». Только мы развернулись, как нас начали бомбить несколько немецких самолетов. Капитан нам кричит: «Ложитесь! Они будут бомбить подводы!». Мы с Лидой Писаренко соскочили с подвод, увидели маленький круглый мостик, Лида под тот мостик залезла до половины, а мне там уже места нет. Она мне кричит: «Беги через трассу на ту сторону, и с той стороны залезай под этот же мостик». Я тоже поместилась до половины под этим мостиком с другой стороны.

Когда перестали рваться бомбы, я выбежала из-под мостика, нашего обоза нет, Лиды тоже нет. Я растерялась, где же мне их искать. На подводе мой портфель. Знаю, что мы должны ехать через Симферополь в Ялту. Подумала,

что они меня будут ждать в Симферополе, как сказал капитан. Я бегом бегу в Симферополь, а слезы льются градом, сняла пилотку, ремень в руки и бегом. Решила, если обоза не будет в Симферополе, пойду пешком в Ялту, а там буду искать своих. Бегу, лицо мокрое от слез и пота. Вдруг, меня догоняет наша санитарная машина, выбегает комбат Шкаровский: «Шура! Ты куда бежишь? Где обоз? Садись быстрее в машину, а то за нами немецкие самолеты гоняются». Как я обрадовалась этой машине. Села, и мы поехали. Въехали в Симферополь, и стало легче. Я рассказала все про обоз, комбат надеялся, что мы его догоним. Но приехали в Ялту, а обоза по пути не нашли, и в Ялте их тоже не было. В Ялте мы навели справки про обоз. Они почему-то поехали не на Симферополь, а куда-то в сторону, в какую-то лощину, попали в окружение немцев, и только через неделю выбрались через горы Ай-Петри и спустились в Ялту. Мы в это время уже были в Севастополе.

Навстречу обозу в Ялту послали машины забрать их и быстро перевезти в Севастополь. В Севастополе 47-й МСБ расположился в морском госпитале. Меня послали работать в малую операционную. Сколько я там работала, не помню. Приехал комбат Кантер из 224 МСБ 172 ст. дивизии просить у одесситов операционных сестер. Вызвал меня комбат Шкаровский и сказал, что мне придется ехать в 224 МСБ 172-й стрелковой дивизии. Страшно было одной отрываться от своих и я расплакалась. Комбат Канте очень тепло ко мне отнесся, успокоил меня, но сказал, что нужно ехать, и я поехала. Пока мы ехали с комбатом Кантером в машине, он меня расспросил, кто я и откуда, где училась, что заканчивала, сказал, что я похожа на его доцю и всегда звал меня доцей. Его дочка была в эвакуации. Всем говорил, чтобы меня не обижали: «Она у нас самая маленькая». Я была самая молодая в МСБ.

Привез меня комбат Кантер в Балаклаву. 224 МСБ располагался в водолазном техникуме. Приехали мы под вечер, солнце было над закатом. Кантер направил меня помочь дежурной медсестре подготовить раненых для эвакуации. Я еще ничего не успела сделать, как налетели фашистские самолеты и начали бомбить наше здание, но прямого попадания не было. После налета уже было темно на улице. Нам подали несколько машин, мы быстро погрузили раненых и отвезли в бухту на пароход. Нам отдали приказ быстро свернуть МСБ, погрузить на машины и уехать из Балаклавы.

Ночью мы приехали в какой-то сарай в открытом поле. До утра мы этот сарай чистили, мыли, потолки подклеили плотной бумагой, стены тоже оклеили бумагой. Комбат послал меня в операционный взвод и сказал: «Готовьте операционную, чтобы утром можно было принимать раненых, и в операционной Вы будете работать всегда». К утру мы подготовили операционную, установили автоклав, вскипятили инструменты на примусе, полы слили водой, чтобы не подымалась пыль. Все сделали и доложили комбату, что мы готовы к приему раненых. В это время приезжает нач. сан. див. Шарф (имя, отчество не помню) и говорит: «Сворачивайтесь, переезжаем на Максимову дачу. Оттуда эвакуировался санаторий и мы расположимся в этом здании». В сарае мы не успели принять ни одного раненого. Это хорошо, уж слишком примитивные условия там были.

Глава 4. Максимова Дача

Снова нужно было много мыть, убирать, так как там были хаос, грязь, мусор после эвакуации санатория. Максимова Дача – это большое здание, в котором поместилось всё. У нас была большая операционная и две малых, много палат, рентген-кабинет, лаборатория, зубной кабинет, две столовых. Большая, хорошая библиотека осталась от санатория, располагалась она на втором этаже. В подвале сортировочное отделение с душевыми установками. Были отдельные корпуса, в которых мы жили, спали. У нас было два хирургических взвода, т.е. две смены. Когда была возможность, одна смена работала, другая отдыхала. Но таких дней у нас было очень мало. Персонал МСБ был рассчитан на 75 коек, а у нас лежали раненые по несколько тысяч.

Под Севастополем были очень жестокие бои, шедшие дни и ночи. Дни и ночи на машинах нам везли раненых, истекавших кровью. Мы работали двумя сменами одновременно. Работали по 3–4, а то 5 суток без отдыха. Кроме завтрака, обеда и ужин не было ни единого часа отдыха. Работали до изнеможения, до обморока. Было много случаев, когда сестры падали в обморок за операционным столом от усталости. Тогда давали несколько часов поспать, и снова за операционный стол. Раненых у нас накапливалось очень много, мы зависели от транспорта. Пришел пароход – мы эвакуируем раненых, а пароход шел и не дошел до Севастополя, или пришел, а его потопили в бухте (но таких случаев было мало). Мы были связаны с Большой землей только морем. Морем нам доставляли боеприпасы, продукты питания и забирали раненых.

В операционной форму снимать не разрешалось, поверх формы одевали стерильный халат, на носу и рту маска, дышать тяжело. Наркоз раненым давали через маску Эсмарха, других аппаратов у нас не было, а маска Эсмарха пропускает эфир. В операционной все время пахнет эфиром. Дышит раненый эфиром – дышим и мы. Днем еще можно было открыть форточку, а ночью все закупорено, окна закрыты черной бумагой, чтобы нигде не было и щели. Где свет – туда летят бомбы, а фашистские стервятники кружились над нами дни и ночи.