Б. Громбчевский - Путешествия по Центральной Азии

М. К. Басханов

Как и у главного героя настоящей книги, наша первая встреча с огромным краем по другую сторону горных хребтов на южных границах бывшего СССР произошла в Кашгарии. В китайской Центральной Азии мы [17] Автор с 1993 по 2009 г. был организатором, руководителем и участником самодеятельных альпинистско-туристских экспедиций на территории Синьцзяна и пограничных с ним районов СНГ. Участниками экспедиций были спортсмены из Москвы, Санкт-Петербурга, Киева. Особо хотелось бы выделить здесь москвичей Андрея Лебедева и Бориса Малахова. провели более 10 летних и осенних сезонов. После 2009 г. доступ во внутренние области этого региона стал крайне затруднительным, а то и невозможным, ввиду очередной волны нестабильности, охватившей Синьцзян-Уйгурский автономный район Китая. В июле 1995 г. с вершины в пограничном хр. Кокшаалтау в верховьях ледника Чон-Турасу к югу от оз. Иссык-Куль в вечернем розоватом свете перед нашим взором отчетливо проявились громады пика Победы в 200 км на востоке [18] Это был необычный вид вдоль осевой линии хребта, когда взору представлялись одновременно и северные, и южные крутые склоны этого гиганта. и Конгурского массива на юго-западе. Через три года мы впервые оказались в снегах и льдах Кашгарии на южных склонах Конгура. А в августе 2000 г. с вершины шеститысячника Кызыл-Сель на Кашгарском Памире нам уже открылись где-то вдали на юго-востоке плохо различимые из-за постоянной здесь, на окраине великой пустыни, лессовой дымки цепи Куньлуня, куда мы добрались впервые еще через три года.

В первых поездках мы пересекали Тянь-Шань в районе оз. Чатыр-Кель через перевал Торугарт. На седловине перевала еще оставалась каменная арка времен советско-китайской дружбы с надписью «СССР» со стороны Китая. В последующих поездках до появления регулярного авиасообщения России с Урумчи добирались из г. Ош в Ферганской долине. Здесь, как и в свое время Б. Л. Громбчевский, не раз поднимались на примечательную гору Тахт-и-Сулейман, возвышающуюся над городом, слышали примерно те же истории и поверья, которые приводятся в его мемуарах. Из Оша по старой караванной дороге через перевалы Талдык и Иркештам мы попадали в Кашгарию. В сторону Китая круглосуточно шли фуры, перегруженные металлоломом, – в среднеазиатских республиках разбирали остатки советского хозяйства. Навстречу шли грузовики с китайскими товарами. Как оказалось, по ту сторону границы еще немало местных жителей понимали кириллицу. В киргизской юрте на берегу Гез-дарьи нам показывали бережно хранимую книгу советского времени с фотографиями про процветающую Киргизию.

На наших глазах начиналось уничтожение старых самобытных кварталов Каш-гара и преобразование центральной части города в духе глобализации по-китайски. В те годы это в меньшей степени коснулось Хотана и Керии, расположенных на юге. Теперь жизнь, быт и устройство этих городов сильно отличаются от той картины, которая предстает на страницах воспоминаний Громбчевского. Уже давно нет здесь описываемых ниже маньчжурских чиновников и солдат. Китайское государство сейчас хорошо организовано, стало больше порядка. Пустыню пересекают прекрасные дороги, электричество протянуто в самые отдаленные горные селения. Под Турфаном раскинулись ветропарки с установленными на них ветряными электростанциями, изготовленными в Китае. Все города севера Кашгарии связаны железной дорогой с центральными и восточными районами страны. В то же время сохранились колорит и своеобразие центральноазиатского уклада жизни: базарные дни в крупных селениях, повозки, связки живых кур и горы мясных туш, уличные ювелиры и кузнецы, национальная музыка, ночная жизнь в месяц Рамадан, горные жители в бараньих папахах, обмен голубями… На галечных россыпях Юрункаша по-прежнему бродят искатели нефрита, у Керии-дарьи мальчишки-продавцы размахивают связками свежей рыбы, а в летние ночи в торговых кварталах можно увидеть людей, спящих на земле прямо у обочины дороги. Стоит заметить, что, как и в давние времена, нам приходилось иной раз сталкиваться с недоверчивостью и подозрительностью местных властей, вплоть до нелепых обвинений в незаконной съемке местности и сборе образцов почвы.

Основное население Кашгарии – уйгуры, китайцы-ханьцы и дунгане. Казахи Синьцзяна проживают вдоль предгорной полосы Восточного Тянь-Шаня и в китайском Алтае на границе с Монголией. Синьцзянские киргизы и таджики-сарыкольцы живут лишь на крайнем западе района – в Сарыколе и на китайском Памире, начиная с верховий р. Каракаш, берущей начало в горном узле Карангутаг. В стороне от дорог их уклад жизни крайне мало изменился. Обитатели горных долин и предгорий западного и северного склонов Куньлуня, которых относят к уйгурам, в работах русских путешественников упоминались как мачинцы (мальчинцы [19] Надо сказать, что сейчас название «мачинцы» применяется лишь к пастухам. Сами местные (напр., в селении Полу) называют себя таглыками (горцами). ) и таглыки. В их облике и сейчас видно смешение разных древних народов – индоевропейцев, тибетцев, тюрков. Обычаи мачинцев подробно описаны в отчете 4-й Центральноазиатской экспедиции Н. М. Пржевальского. В топонимике района остались следы древнетюркского и древнеиранских языков. К примеру, реки имеют в своем названии, как правило, сложносоставном, корневые основы иранского или тюркского происхождения. К первой группе относятся гидронимы с корневой основой «дарья» (река) – Хотан-дарья, Керия-дарья, Ния-дарья и др., ко второй – с основой на «су» (вода, река) – Аксу, Маркансу и др. Широкое использование иранских и тюркских основ в топонимике района – названиях местностей, гор, перевалов, селений и пр. – представляет собой одну из интересных особенностей, связанную с географическим распределением тюркского и ираноязычного населения в пределах Западной Кашгарии.

Первые маршруты наших путешествий пролегли по высокогорью китайского Памира в районе ледовых гигантов Музтаг-Ата и Конгур. Сегодня близ них проходит стратегическое Каракорумское шоссе, связывающее Китай с Пакистаном. Несмотря на частые оползни и паводки, оно постоянно поддерживается в рабочем состоянии. С дороги нередко видны стоящие поодаль юрты кочевых киргизов. Здесь мы пересеклись с маршрутом возвращения Б. Л. Громбчевского из экспедиции в Канджут. Во второй раз мы оказались на другом отрезке того же маршрута уже в 2005 г. по возвращении из Северо-Западного Тибета, куда вышли с Керии-дарьи через теснины, пустыни и ледники Куньлуня. Обратный наш путь проходил мимо поворота на перевал Русский по долине р. Каракаш через Шахидуллу-ходжу в долину р. Раскем-дарьи и далее через многочисленные отроги и перевалы Куньлуня на равнины Кашгарии. Удалось побывать нам и на Тянь-Шане, в киргизско-китайском порубежье, также посещенном Громбчевским.