Кирилл Финкельштейн - В чужом теле. Тайна жизни Николая де Райлана

В присутствии свидетелей подписано мною,

Серафимой Петровной Терлецкой, вдовой коллежского асессора.

13/26 октября 1907 года эта доверенность была составлена мною, Германом Самойловичем Гуровичем, нотариусом Одессы, в моей конторе, расположенной на Приморской улице д. 6 от имени Серафимы Петровны Терлецкой, вдовы Коллежского Асессора, которая проживает в Одессе на Софиевской улице, дом 11 [8] Терлецкая Серафима Петровна (Софиевская, 11) упоминается в издании: «Адресная и справочная книга всей Одессы с отделом Одесский уезд на 1912 год». Изд-во «Одесские новости», 1912. С. 300. и персонально мне известна».

Таким образом стало известно, что под именем Николая де Райлана скрывалась дочь коллежского асессора Анна Мамертовна Терлецкая, а её мать звали Серафима Петровна. Поиск сведений о Мамерте, Серафиме Петровне и Анне Терлецких в российских архивах не привел к положительному результату. Поэтому о том, как складывалась судьба Анны-Николая в России, долгое время можно было судить лишь по сведениям из двух тетрадей с «дневниковыми воспоминаниями» и письмами, найденными в Фениксе после смерти Райлана.

Тетради были посланы в российское консульство в Чикаго, затем переданы служащему чикагского департамента наследств и завещаний, которому было поручено вести дело о наследстве Райлана. Этим служащим был молодой чикагский адвокат Михаил Файнберг (1886–1957) – выходец из столицы Виленской губернии России города Вильна (ныне столица Литвы Вильнюс). Он с энтузиазмом взялся за расследование необычного дела: совершил поездку в Феникс, чтобы доказать пол де Райлана и опровергнуть притязания «вдовы» на его собственность, внимательно изучил рукописное наследие Николая и опубликовал, в переводе на английский, в газете Chicago Tribune некоторые письма и изложение дневниковых записей, которые потом с небольшими вариациями были перепечатаны многими американскими газетами [9] «Diary Discloses De Raylan Plot», Chicago Daily Tribune, June 26, 1907: 7; «T e de Raylan mystery in process of unraveling», Arizona republican, June 29, 1907: 5. Все последующие цитаты из дневниковых записей Райлана приводятся по этому источнику. .

В публикациях этот документ назван дневником , однако более точным является определение записки или воспоминания , поскольку написаны они были уже после прибытия автора в Америку. Записки охватывают несколько лет из жизни Райлана с 1888 по 1892 год, от учебы в старших классах гимназии в России до первых шагов на американской земле. В них приводится достойная автора детективных романов история перевоплощения в мужчину и перипетии бегства из России. К сожалению, краткость изложения газетной статьи и вероятные неточности перевода записок с русского на английский не дают ясной картины событий и переживаний их автора. Заметно, что это не оригинальный текст, а изложение чикагского журналиста, которому Файнберг, видимо, дал обширное интервью. К тому же читателю, хоть немного осведомленному с реалиями жизненного уклада в России в конце XIX века, уже с первых страниц записок становится ясно, что они представляют собой причудливую смесь вымысла и реальности. Несмотря на эти недостатки, дневниковые записи Райлана долгое время оставались единственным документом, по которому можно было представить себе жизнь Анны-Николая на родине.

И только когда книга о Райлане была практически завершена, по косвенной ссылке в недавно изданной книге по проблемам пола в итальянской культуре [10] Lorenzo Benadusi, Paolo L. Bernardini, Elisa Bianco. Homosexuality in Italian literature, society, and culture, 1789–1919. Cambridge Scholars Publishing, 2017. выяснилось, что в 1917 году в российском журнале «Исторический вестник» была опубликована большая статья [11] В. Н. Образцов. Разъяснение «Маленькой исторической тайны». Исторический вестник. Т. CXLIX. Июль-август 1917. С. 165–187. профессора Новороссийского университета (Одесса) В. Н. Образцова [12] Профессор Владимир Николаевич Образцов (1873–1926) закончил с отличием медицинский факультет Казанского университета. С 1904 г. работал на кафедре нервных и душевных болезней Новороссийского университета. Автор более чем 30 научных работ, посвященных диагностике, клинике и лечению нервных и душевных заболеваний, председатель Одесского общества невропатологов и психиатров. , в которой со слов матери Анны – С. П. Терлецкой – подробно рассказывалось о жизни её дочери от рождения до бегства в Америку. Серафима Петровна сама обратилась к профессору Образцову с просьбой опубликовать историю дочери, поделилась воспоминаниями и некоторыми документами (переписка с судебным следователем и чикагским консулом Шлиппенбахом). Одной из причин, побудившей Терлецкую предать историю своей семьи гласности, стала статья «Маленькая историческая тайна» её дальнего родственника Н. Виташевского [13] По отдельным фразам в воспоминаниях С. П. Терлецкой можно с уверенностью говорить о том, что её дальним родственником по материнской линии был Николай Алексеевич Виташевский (1857–1918) – писатель, мемуарист, революционный деятель, актер и этнограф. Родился в Одессе, в 1878 г. получил 4 года каторги за революционную деятельность. Затем жил в ссылке в Якутии, занимался исследованиями быта и фольклора якутов. В 1897 г. вернулся в Украину. С Серафимой Петровной и её мужем Виташевский встречался в молодости в доме своего деда, и в 1898 году – уже после исчезновения Анны. , опубликованная в 1915 году так же в «Историческом вестнике» [14] Н. Виташевский. Маленькая историческая тайна. Исторический вестник. Т. CXLII, 1915, C. 485–494. . В ней автор, основываясь на слухах и сплетнях, рассказанных ему сестрой и тетей, повествует о загадочном ребенке – мальчике неизвестного происхождения, воспитывавшемся в семье Терлецких под видом девочки. Эти домыслы Серафима Петровна посчитала оскорбительными для себя, своих родственников и «памяти горячо любимой, ныне уже покойной дочери» и решила «способствовать раскрытию тайны, которую она переживала в своем материнском сердце».

Приводимая ниже история жизни Анны Терлецкой от рождения до бегства из России основывается на сведениях, приведенных в статьях Виташевского, Образцова и дневниковых воспоминаниях Райлана. Каждый из этих источников не может претендовать на истину в последней инстанции: в записках Райлана переплелись действительные события и фантазии автора, которые он, похоже, иногда принимал за реальность; Виташевский пользовался непроверенными слухами, а в наиболее полном и достоверном рассказе Серафимы Петровны заметны нестыковки и умолчания. Надеемся, что сравнение этих текстов, в которых одни и те же события преподносятся по-разному, поможет воссоздать правдивую картину жизни нашего героя.