Марат Гайнуллин - АДМИРАЛ ИВАН ФЁДОРОВИЧ КРУЗЕНШТЕРН

«Корабль наклонило столько, что я никогда того на других кораблях не видел», – писал Крузенштерн. Качка была ужасной. Шквал налетал за шквалом, и стало так темно, что в нескольких шагах нельзя было видеть друг друга. В жесточайший ветер матросы поползли по вантам, облепили реи, и вскоре были убраны все паруса и поставлены штормовые стаксели. Шторм продолжал свирепствовать. Огромные волны непрерывно обрушивались на палубу. Корабли бортами черпали воду. Матросы непрерывно откачивали помпами воду, попадавшую в трюм. За штурвалом одновременно стояло несколько человек.

В ту бурную ночь многие корабли остались без мачт. Экипажи «Надежды» и «Невы» достойно выдержали сражение с разъярённой стихией.

Это было серьёзное испытание для кораблей, идущих в далёкий рейс. « При столь жестоком ветре искусство в мореплавании командующего и офицеров, равно проворство и неутомимость наших матросов в исправлении своей должности, мне по новости казалось удивительным», — писал приказчик Российско-американской компании Фёдор Шимелин. И действительно, во время шторма корабли разлучились.

На рассвете 19 сентября с «Надежды» уже не увидели «Неву».

Ветер несколько утих. Днём показался южный мыс Норвегии.

К вечеру стало совсем тихо. Иван Фёдорович Крузенштерн взял курс на английский порт Фальмут, где была назначена встреча кораблей. Вечером 19 сентября весь экипаж с интересом наблюдал появившуюся над горизонтом светлую дугу с висящими отвесно под нею облачными тёмными столбами, из которых большая часть была светлее других. В десять часов вечера столбы поднялись до самого зенита и стали такими тонкими, что через них можно было видеть сверкающие звёзды.

Всю ночь продолжалось красивое северное сияние. 20 сентября к вечеру всё небо заволокло тёмно-серыми тучами.

Пошёл сильный дождь. Попутный восточный ветер быстро гнал «Надежду» к английским берегам.

В то время, когда корабль находился на Доггер-банке, наступило безветрие. Закинули невод для ловли свежей рыбы, но лов был неудачный. Тогда же произвели первые опыты: измерили разность температур воды на поверхности и в глубине. Разность в показаниях оказалась едва заметной. Замеры производились всего на глубине 44 метров. Барометр снова упал.

В десять часов вечера свирепствовал сильнейший ветер. Но этот ветер был попутный. На следующий день вечером ветер утих, и начиная с 23 сентября наступила хорошая погода.

В пять часов вечера заметили английский фрегат «Виржиния», который, вероятно приняв шлюп «Надежда» за неприятельский корабль, стал преследовать её под всеми парусами.

Через четыре часа он догнал «Надежду» и недоразумение выяснилось. Оказалось, что капитан английского фрегата девять лет тому назад служил на английском флоте в Америке вместе с Иваном Фёдоровичем Крузенштерном. Оба капитана были рады нечаянному свиданию. Фрегат «Виржиния» шёл на срочный ремонт в ближайший английский порт. Иван Фёдорович Крузенштерн попросил англичанина взять с собой камергера Николая Петровича Резанова, желающего осмотреть Лондон, астронома Иоганна Каспара Горнера для покупки недостающих астрономических инструментов и своего любимого племянника, кадета Морского кадетского корпуса Егора Бистрома, которого он взял с собой в кругосветное плавание, чтобы поближе познакомить его с морской службой.

К его сожалению, оказалось, что юноша настолько страдает от морской болезни, что продолжение путешествия для него стало невозможным, и дядя вынужден был отправить его обратно на родину, в Россию.

Вечером 27 сентября был замечен огонь Эддистонского маяка.

На следующий день «Надежда» вошла в гавань города Фальмут, где её уже два дня ожидала «Нева». В Фальмуте корабли простояли шесть дней. Необходимо было перед продолжительным плаванием проконопатить корпус шлюпа «Надежда».

Здесь во время стоянки Крузенштерн запасся ирландской солониной на шесть месяцев нахождения кораблей в море.

Шлюпы «Надежда» и «Нева» в Фальмуте. Неизвестный художник

Эддистонский маяк.Неизвестный художник

5 октября «Надежда» и «Нева» при свежем попутном ветре вышли из Фальмута в Атлантический океан.

Была светлая безоблачная ночь. Все офицеры оставались на шканцах до полуночи. Казалось, что прекрасная ночь является предзнаменованием благополучного путешествия.

«Экспедиция наша, казалось мне, – писал Крузенштерн, – возбудила внимание Европы. Счастливое или несчастливое окончание её долженствовало или утвердить мою честь, или помрачить имя моё, в чём участвовало бы, некоторым образом, и моё Отечество. Удача в первом сего рода опыте была необходима, ибо в противном случае соотечественники мои были бы, может быть, ещё на долгое время от такого предприятия воспрещены, завистники же России, по всему вероятию, порадовались бы такой неудаче. Я чувствовал в полной мере важность сего поручения и доверия и, не обинуясь, признаться должен, что неохотно соглашался на сей трудный подвиг; но когда мне ответственно было, что если откажусь я от начальства экспедиции, то предприятие оставлено будет без исполнения , тогда ничего уже для меня не оставалось, кроме необходимой обязанности повиноваться».

Покинув европейский берег, экспедиция Ивана Фёдоровича Крузенштерна взяла курс на Канарские острова.

Начиная с 8 октября почти каждый вечер моряки наблюдали свечение морской воды.

10 октября в восемь часов вечера их воображение было поражено необыкновенным воздушным явлением. Над поверхностью воды появился огненный шар, осветивший весь корабль. Он плыл по воздуху в горизонтальном направлении, а затем исчез, оставив за собой широкую светящуюся полосу над горизонтом.

Европа осталась далеко позади. Жизнь на «Надежде» протекала в установившихся правилах. За капитанским столом в кают-компании обедали двадцать человек, среди них пять лейтенантов, штурман, доктора Горнер, Эспенберг, Лангсдорф, Тилезиус Готтлиб фон Тиленау, двое юных кадетов Коцебу и камергер Николай Петрович Резанов с шестью членами своей свиты. Было решено, что каждый из сидящих за столом путешественников по очереди будет неделю отвечать за качество обеда и его смету.

Вначале капитан тоже входил в число «дежурных». Однако после плова, предложенного капитаном, его освободили от дежурства.