Людмила Смильская - Документальные повести

С развитием авиации задумались о перевозке почты на самолётах. Это значительно сокращало её доставку по сравнению с доставкой морским или железнодорожным транспортом. Работа лётчиков, перевозивших почту, сопровождалась большим риском для их жизни. И, если вначале они летали только днём, то из коммерческих соображений лётчиков стали обязывать летать и ночью, подвергая их жизнь ещё большой опасности. При дальних беспосадочных перелётах самолёты попадали в область ураганного ветра, тумана, дождя, при которых поверхность земли не было видно, и лётчикам приходилось лететь вслепую, бороться со стихиями природы не на жизнь, а на смерть.

Многие друзья Сент-Экзюпери погибли, когда так же как он, доставляя почту в кромешной тьме, попадали в грозу или бурю, или когда прокладывали новые воздушные трассы.

Людям хотелось поскорее получить долгожданные известия от родных, любимых, друзей. «Авиационная компания наставляла: почта – драгоценность, почта – дороже, чем жизнь. Да, это так. Здесь есть чем жить тридцати тысячам влюбленных… Терпение, влюбленные. К вечеру, когда в окнах засветятся огни, я доставлю ее вам», – говорит герой Сент-Экзюпери Жак Берни в книге «Ночной полёт».

Друг Антуана, Жан Мермоз, всемирно известный лётчик, в неимоверных условиях проложил через Южную Атлантику новую почтовую авиалинию из Франции в Латинскую Америку, сократив доставку почты между материками с 50 дней морского пути, до двух дней. Однажды он прокладывал новый воздушный мост из Буэнос-Айреса в Сантьяго. Его путь проходил через Анды – одну из самых высоких горных цепей в мире. Вершины Анд достигают 7000 метров, а потолок самолёта, на котором летел пилот, составлял всего – 5200. Мермоз искал просветы между вершинами. Из-за проблем с самолётом ему пришлось сделать вынужденную посадку на отвесной каменной площадке, на высоте 4000 метров.

Два дня, вместе с механиком, они безуспешно пытались выбраться из горного капкана. Тогда, разогнав самолёт, Мермоз сорвался с отвесного края в пропасть, стараясь набрать высоту. Он выбрался из этой передряги и проложил, рискуя жизнью, новую воздушную авиалинию. В 35 лет этот сильный, отважный человек, доставляя почту, пропал без вести над Атлантикой, в районе западной Африки. Сент-Экзюпери долго не мог смириться со смертью друга. «В своей статье в «Марианне», девять дней спустя, он всё ещё не верил в непоправимое. Он писал, и это было похоже на молитву: «Ты – мой товарищ со всеми твоими прекрасными недостатками, которые мы любим. И я жду тебя, чтобы броситься тебе в объятия. Я не хочу скорбить по тебе, я сохраняю для тебя твоё место в маленьком вечернем бистро, где мы встретились. Ты просто немного опоздаешь, как всегда, о, мой невыносимый друг» 38 38 Из книги Т. Фресс «9 жизней Антуана де Сент-Экзюпери». .

Жан Мермоз и Антуан де Сент-Экзюпери – на почтовых марках

Ещё один близкий друг Сент-Экзюпери, Анри Гийоме, перевозивший на самолёте почту через Анды, потерпел аварию в горах, попав в мощный нисходящий вихревой поток ветра. Переждав бурю, бушевавшую два дня, в сорокаградусный мороз, он без снаряжения и еды стал спускаться с высоты четырёх с половиной тысяч метров. По заснеженным кручам Анри карабкался через перевалы, не позволяя себе расслабиться, чтобы не уснуть, закоченев от холода. Обувь стала тесной его обмороженным, распухшим ногам, и он разрезал её перочинным ножом от раза до раза всё глубже.

На его поиски вылетел лётчик Деле. Как только Сент-Экзюпери узнал о том, что Гийоме не вернулся из рейса, он присоединился к Деле, и на двух самолётах они продолжали поиск пропавшего пилота в течение пяти дней, но безуспешно. На седьмой день Антуан услышал в распахнувшуюся дверь: «Гийоме жив!»

Уже в больнице Анри скажет Сент-Экзюпери, что ему очень хотелось сдаться, лечь там, в горах, и уснуть, положив конец своим мучениям, но этого ему не позволяла сделать ответственность, которую он испытывал за родных людей и за брошенную в горах почту.

Такими были близкие друзья Сент-Экзюпери. Таким был он сам. Слова, которые Гийоме сказал друзьям после случившегося, в полной мере относятся и к Сент-Экзюпери: «Ей-богу, я такое сумел, что ни одной скотине не под силу».

Много хороших лётчиков погибло в ту пору. Антуан пишет в письме другу: «Сколько наших товарищей, пропавших без вести, канули в вечность… Я – единственный, оставшийся в живых из тех, кто летал еще на „Бреге-XIV“: Колле, Рейн, Лассаль, Борегар, Мермоз, Этьенн, Симон, Лекривен, Уилл, Верней, Ригель, Ошеде и Гийоме. Все, кто прошёл через это, погибли, и мне не с кем больше на этом свете делиться воспоминаниями… Из товарищей по Южной Америке нет больше ни одного, ни одного… Нет у меня больше на свете ни одного товарища, которому можно сказать: „А помнишь?“ Какое совершенное одиночество в пустыне! Я думал, это только участь стариков – терять на своем жизненном пути всех друзей. Всех».

В отличие от современных самолётов с автоматическим управлением, самолёты 20-х годов прошлого века требовали от лётчиков во время пилотирования значительно большего эмоционального и физического напряжения. Пилоты летали без точных навигационных приборов.

Они управляли самолётом вручную, при помощи зрительных ориентиров. Автопилота тогда не было и в помине. Кроме того, качество самолётов желало лучшего. « В те времена моторы были ненадежны, не то, что нынешние. Нередко, ни с того ни с сего, они нас подводили: внезапно оглушал грохот и звон, будто разбивалась вдребезги посуда, ─ и нам приходилось идти на посадку…, ─ вспоминал Сент-Экзюпери. «Как только я и мои товарищи оставляли позади себя пустошь Трелью и приближались к зоне, где бушевали ветры, мы тотчас же узнавали, буйствуют они или нет, по какому-то серо-синему цвету неба. В предвидении сильной болтанки мы затягивали туже пояса и плечевые ремни. И тут начинался тяжелый полёт.

На каждом шагу мы проваливались в невидимые ямы. Это была настоящая физическая работа: с плечами, согнутыми под тяжестью резких перегрузок, мы битый час гнули горб, как докеры. <���…> Самолет всё так же не отклонялся от прямой и продолжал свой плавный полёт. Но крылья уже восприняли эти предупреждающие толчки: нечастые, едва ощутимые короткие удары.

Время от времени они сотрясали самолёт, точно в воздухе происходили небольшие пороховые взрывы. И внезапно всё вокруг взорвалось. <���…> При попытке взять вправо, чтобы компенсировать внезапный снос, я заметил, как ландшафт подо мной всё замедляет свой бег и, наконец, окончательно останавливается. Я не делал больше ни шага вперед. Ландшафт под моими крыльями как бы застыл. Я видел, как земля качается подо мной, кружит, но всё на том же месте: самолет буксовал, словно бы у шестеренок передач сразу сломались все зубья… Когда такой ветер налетает на тропический лес, он, подобно пламени, охватывает ветви, изгибает их спиралью и вырывает с корнем, как редиску, гигантские деревья…