Александр Гольцов - Взгляд в «колодец времени»

Во время войны Василий Михайлович ведал приёмкой продукции завода, выпускавшейся для нужд фронта, занимался вопросами экономической деятельности и вырос до заместителя директора нашего завода. Всех подробностей его трудовой деятельности, конечно, не знаю, но ордена “Трудового Красного Знамени” и “Знак почёта”, кавалером которых он был, свидетельствуют о том, что сделал он в своей трудовой жизни много полезного. О моральных же качествах Василия Михайловича красноречиво говорит один факт, о котором мне поведала мама. Когда решался вопрос о переселении некоторых руководящих работников завода из уже упоминавшегося мной “деревянного дома” в финские коттеджи на 7-й Завокзальной улице с неизмеримо лучшими условиями проживания, Василий Михайлович, имея преимущество, уступил свою очередь нашей семье, мотивируя это тем, что “у Петра Васильевича семья больше”, хотя больше она была всего на одного человека.

В семье Туркиных, где мне много раз приходилось бывать, обращала на себя внимание атмосфера интеллигентности, спокойных и доброжелательных отношений между собой и такого же внимания к гостям, даже если это были и дети: друзья и подруги их дочерей.

Соседями справа (тоже, если смотреть с улицы) была семья Раппопорт, с которой у моих родителей и нас, детей, сложились тесные дружеские отношения, продолжавшиеся, что называется, всю оставшуюся жизнь. Яков Залманович по своей специальности был связан с литейным производством, занимая на заводе должности заместителя главного металлурга, заместителя начальника и начальника литейного цеха. В начале 1950-х годов он принимал активное участие в исследованиях и разработке технологии получения высокопрочного чугуна, что имело большое значение для удешевления производства гидротурбин, которые с 1951 года начал выпускать завод. Оценкой его трудовой деятельности стали орден “Знак почёта” и медаль “За доблестный труд”, причём орден Яков Залманович получил в военные годы, а это о многом говорит. В обыденной жизни, дома, это был отличный семьянин, очень мягкий, добрый и отзывчивый человек. Так сложилось, что с его дочерями – Ритой и Зиной – я познакомился раньше, чем с другими моими друзьями по улице и был у них в доме почти как свой ребёнок. Его жена Анна Николаевна – тётя Аня – осталась в моей памяти как добросердечная женщина, которая всегда могла и “призвать к порядку”, но очень мягко и безобидно, и утешить, помочь справиться с какой-нибудь детской бедой.

По-доброму вспоминается и семья Петровых, сын которых – Толя – был одним из моих близких друзей. Иван Прохорович Петров всегда живо интересовался нашими занятиями, старался привить нам любовь к книгам, к искусству. Ему я обязан знакомству с шахматами, большим поклонником которых он был. Иван Прохорович всегда подчёркивал, что шахматы развивают мышление, способствуют формированию вдумчивости, умения оценивать ситуацию и просчитывать возможные варианты её развития, словом те качества, которые всегда пригодятся в жизни. Интеллигентный, спокойный, выдержанный в общении, он не старался “подстраиваться” под нас, а всегда разговаривал с нами как со взрослыми.

Под руководством Ивана Прохоровича, занимавшего на нашем заводе должность главного металлурга, в начале 50-х годов проводились интересные исследования по получению “высокопрочного магниевого чугуна с шаровидной формой графита” и его использованию для изготовления деталей гидротурбин. Эта работа имела большое значение, поскольку позволяла на месте (т. е. с использованием литейных мощностей завода) производить методом отливки многое из того, на что раньше требовалась стоящая дороже сталь и более многоступенчатая технология обработки. Я хорошо помню выставку в заводском клубе, ещё старом, посвящённую успешному завершению этой работы, на стендах которой демонстрировались различные детали, изготовленные из нового высокопрочного чугуна. По её результатам Иван Прохорович, как руководитель, был удостоен Государственной премии СССР.

Примечательным человеком был и Семён Иванович Хотеев – отец самого близкого и лучшего моего друга – Саши Хотеева. Внешне “мужиковатый”, с резкими чертами лица, делавшими его на вид суровым, при близком общении он оказывался интересным и отзывчивым человеком. Возможно, этот внешне суровый облик стал следствием его профессии. Семён Иванович занимался руководством монтажными работами, что требовало большой собранности, требовательности, решительности и даже некоей резкости. Всеми этими качествами он обладал в полной мере – недаром во время возведения завода на новом месте, после эвакуации из Людинова, именно его назначили начальником строительной площадки. Сейчас можно только недоумевать и поражаться, как в тяжелейших условиях, на голом месте, практически вручную, при отсутствии средств механизации монтажных и строительных работ, под его руководством было смонтировано производственное оборудование предприятия. В результате завод в начале декабря 1941 г. (через два с половиной месяца после прибытия на новое место!) уже отправил фронту первую партию своей военной продукции – 35 тысяч мин.

С тёплым чувством вспоминаю Сашину маму – Александру Васильевну Хотееву. Она, по-моему, была из тех женщин, основу жизни которых составляет семья и её благополучие. На плечах Александры Васильевны лежало всё домашнее хозяйство семьи Хотеевых, бывшее весьма обширным и требовавшее её постоянной заботы. Саша был поздним ребёнком в семье и предметом особой заботы и любви со стороны его матери. Недаром всю свою жизнь он тоже любил и ценил свою мать и, по его желанию, после своей смерти был захоронен рядом с тётей Шурой. Ушла из жизни Александра Васильевна рано, в том возрасте, когда, как говорится, ещё жить да жить. Её смерть была на моей памяти первым печальным событием среди заводчан нашей улицы.

В доме Хотеевых мне доводилось бывать очень часто. Нередко мы с Сашей “разыгрывались”, что называется очень масштабно: городили из стульев и табуреток разного рода нужные нам сооружения, вытаскивали из ящиков столов ёлочные игрушки, старые фотоаппараты, коробочки и много других предметов, использовавшихся в этих играх. Всё это, конечно, создавало кавардак в доме, но никогда ни Семён Иванович, ни Александра Васильевна не пресекали наши занятия и ни словом, ни жестом не давали понять, что мы в чём-то мешаем взрослым.

Много “воды утекло” с тех пор, но и сейчас все мы, кто провёл детство на нашей улице, при встречах воспринимаем друг друга почти как родственников, а не просто как старых друзей и подруг. Заслуга в этом, конечно-же, в первую очередь принадлежит нашим родителям, которые подавали нам наглядный пример добрых человеческих отношений.