Людмила Сараскина - Александр Солженицын

15У рояля оказалась длинная и, в общем, счастливая судьба. Он долго странствовал и менял хозяев: Таисия Захаровна продала его Остроумовым, чтобы заплатить взнос в строящемся доме и получить там квартиру с удобствами. В 1956 году Солженицын ещё застал мамин рояль в Ростове, у Остроумовых. Позже они передали инструмент родственнику в Ленинград. В 1994-м, когда писатель вернулся в Россию, он дал знать обладателю рояля о своём желании выкупить семейную реликвию. Это удалось осуществить только в 2001 году.

16Наркомпросовские блокноты Ленинградской фабрики «Светоч» им. Бубнова имели типографскую обложку с «ведомственной» цитатой из Сталина: «Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии — наша страна будет непобедима». Американский биограф Солженицына Майкл Скемел, видевший блокноты (их у Солженицына два), не преминул изобразить дело так, будто слова вождя взяты автором записок в качестве девиза или эпиграфа.

17Диплом (аттестат № 14, выданный 20 декабря 1937 года) сохранился; среди проработанных дисциплин значатся английский язык, техника переводов, история литературы, конституция СССР. Английскими техническими переводами А. И. Солженицыну поручали заниматься в шарашках Загорска и Марфино.

18«Ещё в тридцать седьмом году я, студентом-первокурсником, вижу в каталоге: Степун, “Записки прапорщика-артиллериста”. Я их заказываю. Начальница отдела на выдаче говорит: “Вот я смотрю предисловие: эта книга написана матёрым белогвардейцем, врагом советской власти. Взять на себя ответственность выдать вам такую книгу, молодой человек, я не могу».

19В 1992 году сыновья писателя Ермолай и Степан навестили Викторию Константиновну Пурель (в замужестве Красных) в Таганроге, где она много лет жила и учительствовала, возила в ростовскую школу № 15, при которой в начале 1990-х был создан музей Солженицына, своих учеников. Братья преподнесли ей книгу («Бодался телёнок с дубом») с тёплым автографом отца, а потом вместе с внуками хозяйки гуляли по городу. Местные журналисты, взволнованные приездом молодых Солженицыных, решили, что дело тут в чеховских местах Таганрога...

20Они настигли Солженицына в конце 1952 года, когда в тюремной больнице ему было удалено «увеличенное, плотное, болезненное левое яичко», и гистология подтвердила злокачественную опухоль, развившуюся вследствие крипторхизма (задержания яичка у новорожденного). В 1954-м в онкологическом диспансере Ташкента выявилось грозное развитие болезни: seminoma (состояние после операции) с метастазами в лимфоузлы брюшной полости.

21«В том, что Саня был ограниченно годен к военной службе, виной была его нервная система», — пишет Н. А. Решетовская, указывая, таким образом, и на другую причину отсрочки: любая сильная боль могла вызвать у него болевой шок и глубокий обморок, как это и случилось в школе, когда он очнулся в луже крови с рассечённым лбом.

22В рассказе «Всё равно» годы учебы вспоминает командир роты лейтенант Позущан. «По училище знаю: воруют. И интенданты, и на кухне, и до старшин. Мы, курсанты, всегда были как собаки голодные, и обворованные». В дневнике 1942 года (запись 5 сентября) Солженицын писал об обстановке в училище, «где никого не интересуют даже сводки с фронта, где лейтенанты завидуют курсантской еде и ходят шакалить в курсантскую столовую, а курсанты завидуют лейтенантской жизни, где командиры батарей требуют от командиров взводов чистоты классов, чистоты имущества — и это основное, где политруки и комиссары день и ночь спят, в промежутках едят и больше ничего не делают, где командиры взводов только и думают, как подставить друг другу ножку при сдаче караула, дежурства, да напиться в субботу, потанцевать и сходить в кино».

23Н. А. Решетовская в своих мемуарах неизменно пересказывает письмо Солженицына (9 апреля 1943) как доказательство его фронтовой «испорченности». «Меня страшно избаловали; ведь я же комбат, страшно крупный начальник: не успею я доесть из котелка, как несколько рук протягиваются его помыть, а с другой стороны несут уже готовый чай, а ещё кто-то просит разрешения просушить мне портянки». Решетовская пишет о «видимом удовольствии», с которым муж-командир сообщает ей о своей избалованности. Однако в этом письме есть видимые следы и самокритики, и самоиронии: Солженицын не воспринимает своё привилегированное положение всерьёз и как должное. «Ведь это ужас, если подумать. Я дошел до того, что даже не успеваю наклониться за упавшей на пол вещью. То-то буду барином, когда вернусь к тебе!»

24В 1990 году племянник Солженицына (приёмный сын его двоюродного брата А. Михеева), Ю. П. Гай, бывший лётчик-испытатель, вспоминал, как в войну, живя в Георгиевске с матерью и дедом, встречал Т. З. Солженицыну. «Как-то летом 1942 года к нам пришла Мария Захаровна. С ней была скромно одетая женщина среднего роста, её сестра Таисия, которая эвакуировалась из Ростова-на-Дону, где шли тяжёлые бои. Немцы, оккупировав Георгиевск, узнали, что она в совершенстве знает немецкий язык, и предложили ей работать в комендатуре, но Таисия Захаровна категорически отказалась». Жили сёстры в мазанке под черепицей: небольшая комната и маленькая прихожая, печка, две кровати, этажерка с книгами и несколько стульев. Сёстры нуждались, приходилось продавать вещи на толкучке, и какое-то время Таисия Захаровна давала мальчику уроки немецкого языка. «По воскресеньям сёстры приходили к нам, обедали все вместе, разговор сводился в основном к событиям на фронте…»

25Спустя 52 года после событий июля 1943-го, в дни 50-летия победы, Солженицын побывал в местах боёв. «Так посчастливилось нам с Витей Овсянниковым, теперь подполковником в отставке, снова пройти и проехать по путям тогдашнего наступления: от Неручи, от Новосиля, от нашей высоты 259,0 — и до Орла». Не забыл писатель и свои тогдашние мечты: «А какой же я дурак был, Витя. Помнишь — про мировую революцию?.. Ты-то деревню знал. С основы» («Желябугские Выселки»).

26По просьбе М. С. Горбачёва в 1989 в Вермонт приехал редактор «Нового мира» С. П. Залыгин и привёз уцелевшую часть следственного дела А. И. Солженицына: несколько писем, несколько фотографий и блокнот с «политическими мыслями», в котором была записана и «Резолюция № 1».

27См.: «Когда я потом в тюрьмах рассказывал о своём деле, то нашей наивностью вызывал только смех и удивление. Говорили мне, что других таких телят и найти нельзя. И я тоже в этом уверился. Вдруг, читая исследование о деле Александра Ульянова, узнал, что они попались на том же самом — на неосторожной переписке, и только это спасло жизнь Александру III 1 марта 1887 года» («Архипелаг ГУЛАГ»).