Наталья Казимировская - Путешествие по жизни. Письма другу

Было жутко возвращаться в пустую квартиру, где в кухне лежали какие-то недоеденные им продукты, висела его одежда. Но уже через несколько дней всё это распотрошили неизвестно откуда появившиеся родственники, которых я никогда не встречала у него раньше и которые, как стервятники, расхватали все его затасканные вещи вплоть до нижнего белья. Длительное время я жила в квартире одна. Потом стали появляться люди со «смотровыми».

Наконец, у меня появились новые соседи – прелестная пожилая пара, с которыми я подружилась на всю жизнь. Ксения Михайловна и Андрей Михайлович познакомились в плену в Германии, куда их угнали немцы во время войны. Парадоксальное совпадение: впоследствии их общая дочь Дина – студентка Технологического института – вышла замуж за своего однокурсника-немца и счастливо прожила с ним в Германии всю жизнь. Я была настолько дружна со своими соседями, что их дочь даже пригласила меня к себе в гости в Германию, где со мной произошло несколько анекдотических эпизодов. В какой-то момент, проявив самостоятельность, я отправилась из их дома в пригороде в центр Берлина с тем, чтобы посетить знаменитый «Берлинер ансамбль» и посмотреть их фирменный спектакль «Мамаша Кураж и её дети». Чтобы не возвращаться в пригород поздно ночью, я сняла комнату в центре Берлина. После спектакля шла одна по опустевшим улицам. Темно, пустынно, только каблуки мои цокают по плиткам мостовой. Добралась, зашла в тёмный подъезд, поднялась наощупь по винтовой лестнице (где ж мне было знать, что надо нажимать на кнопку на стене, чтобы свет загорелся?). На рукоятке нужной мне двери висел мешочек. Подумала с благодарностью: «Какая милая хозяйка квартиры! Повесила мешочек, чтобы я опознала своё жильё!» Сняла его с двери, тихо пробралась в свою комнату, улеглась и уснула. Утром в квартире переполох: хлеб, который регулярно приносят по утрам, не принесли. Да и мешочек исчез! Пришлось признаваться… А перед отъездом произошел ещё один казус. Я должна была выполнить поручение брата и купить ему пару ароматизированных брикетов для освежения воздуха в туалете. Зайдя в супермаркет и следуя указующему жесту продавца, я оказалась перед грудой брикетов. Цена была настолько незначительна, что я решила осчастливить брата и купить их побольше. Дома я начала паковать брикеты в чемодан и наткнулась на изумлённый взгляд хозяев дома. Оказалось, что это средство для отбеливания унитазов. При том количестве брикетов в моём чемодане я могла бы при желании отбелить большую часть общественных туалетов Иркутска. Пришлось идти и обменивать груду дешёвых на два дорогих.

Ксения Михайловна… Это её капусте обязана я своим семейным счастьем, это она приняла моего будущего мужа, как родного, в то время, когда я бегала по своим личным делам, а он упорно и умело помогал моим соседям ремонтировать нашу квартиру. «Начнёте с Наташиной двери!» – приказала Ксения Михайловна и, лишь увидев, как ловок и сноровист мой нынешний ухажёр, допустила его до общего коридора и общей кухни. Это она, Ксения Михайловна, помогала нам потом с ребёнком, оставалась с Женей, когда мы уносились вечером на спектакли или в гости. Когда гости приходили к нам (сейчас невозможно себе представить, что в 15 метрах 90 сантиметрах, где ещё и спала в своей кроватке дочка, собирались большие компании, звучала музыка, мы танцевали, некоторым даже приходилось оставаться с ночёвкой), то Ксения Михайловна разрешала иногда использовать и их комнату. Летом мои соседи уезжали в деревню к родственникам и оставались там до глубокой осени, возвращаясь с огромными запасами клюквы и грибов в разных видах. Перепадало и нам.

Но я опять забежала вперед в своей истории. До того, как рядом со мной появился Натан, прошло три года жизни, полной как ноющей тоски, одиночества и обид, так и бурных приключений. Тоска и одиночество были связаны с институтом, где мне все казались умнее и талантливей меня (что, возможно, было правдой), я не чувствовала себя «своей» ни на курсе, ни в городе, который казался мне красивым и холодным. Вела дневники, где описывала своё состояние одиночества и неразделённой любви к Ленинграду. В моей жизни стали появляться мужчины, нелюбимые, случайные. Правда, в душе моей жил один, не вполне случайный. Это началось в Болгарии, куда испуганные деятели витебского обкома комсомола отправили меня по туристической путёвке «оправиться» от истории с Крицким. Там возник роман с красивым местным жителем, роман, которому сочувствовала вся наша туристическая группа. Я провела пятнадцать сказочных дней в самых красивых местах Албены, окружённая заботой, любовью и вниманием этого человека! В момент прощания он спросил меня, согласилась бы я выйти за него замуж, «если бы он предложил». «Если бы… то может быть…» – ответила я раздумчиво, и мы договорились писать друг другу каждый день. «Ты ещё не успеешь доехать, как тебя будет ждать моё письмо», – глупенькая дурочка, я верила тогда каждому сказанному слову. Письма не было месяц за месяцем. Жизнь шла. Я обретала почву под ногами. Появились друзья и подруги. Начался следующий этап жизни. Но увлечение Болгарией и Гочей Стояновым Петковым не проходило. По законам советского «концлагеря» я имела право выехать повторно в соцстрану не раньше, чем через два года. И вот необходимое время истекло. После идиотского «собеседования» с некоей комиссией, ответив правильно на вопросы о количестве собранного урожая в стране и об именах членов болгарского правительства, я была допущена к туристической поездке (помню, как при мне навзрыд рыдала от бессильного унижения наш педагог Галина Иосифовна Агамирзян – жена руководителя театра Комиссаржевской Рубена Агамирзяна, не прошедшая подобного испытания). И я еду опять в Болгарию, желая встретить и понять…

Моя группа состояла, в основном, из работниц фабрики Володарского. В группе был старший и кто-то состоял в стукачах. Невзирая на неусыпный контроль, я уехала в соседний городок с шофёром, развозившим бельё по отелям, и явилась с обрывком фотографии Гочи на его работу (он был начальником транспортной конторы, обслуживающей Албену). И там я узнала следующее: герой моего романа был женат, имел детей. Жена узнала про женщину из России (сотрудники утверждали, что речь идёт обо мне), обратилась в партком и прочие общественные организации (а в Болгарии всё это функционировало не менее сурово, чем в России), всё закончилось увольнением с работы и разводом. И сейчас Гоча, получив «волчий билет», работает на свиноферме в соседнем городке Селистра. Каждый день он возвращается домой вместе с остальными рабочими на служебном автобусе. День уже подходил к концу. Я должна была возвращаться с моим водителем назад в Албену (грозили неприятности). «Нет! Я остаюсь!» – сказала я. Меня подвезли к месту высадки рабочих, и я стала ждать. В шесть часов приехал автобус, рабочие вышли – Гочи среди них не было. Я кинулась к водителю автобуса! Пристально посмотрев на меня, тот сказал, что Гоча остался на свиноферме, и что он отвезёт меня к нему сам.