Виктор Зуду - Путь к себе

В летнее время я очень любил рыбачить. С ребятами или чаще один ходил на две наших речки. Любил рыбачить на узкой речке, которая была ближе за огородами.

Вода в ней чистая и на вкус вкусная. Течение спокойное. Есть такие места, где можно пройти вброд, засучив штанины выше колен, есть и глубокие места, где глубина достигает двух – трех метров. На мелководье, по дну, группками снуют пескари. Жареный пескарь очень вкусен.

В глубоководье, на поверхности воды плавают верхоплавки, которых здесь называют шаклейки.

В коряжистых местах, среди зарослей осоки и кувшинки. Всегда можно было увидеть окуней, налимов, мелких и крупных щук.

Я несколько раз ловил щук средней величины.

На уху рыба всегда была. Мама радовалась, я тоже.

Летом, особенно в июне до середины июля, нас сильно донимали комары, оводы, слепни и мошка.

В осеннюю пору, когда созревали ягоды и грибы, весь поселок пропадал в лесу. Наши уральские леса осень богаты грибами и ягодами.

Опасным и лихим занятием было лазание в чужие огороды. Я и мои друзья тоже этим делом занимались и мы, не были исключением.

Помню такой случай.

Осенью мы возвращались после занятий из школы. Опять с нами неуклюже семенил Гыня, уже известный читателю мальчик.

Так вот, проходя мимо одного огорода, решили его посетить. Окна в доме были зашторены и мы, нас было четверо, залезли в огород, а Гыню поставили на стреме.

Нам попались зрелые огурцы, морковь, репа. Что – то сорвали и спокойно стали удаляться, но не прошли мы и десяти метров, как из дома выскочил хозяин и выпалил в воздух из ружья два раза. Тут мы дали деру и бросились бежать в лес, в спасительное болото. Нас он не заметил, и всё было бы шито – крыто, но хозяин поймал неуклюжего Гыню, который под страхом избиения всех нас раскрыл.

Я успел быстро забежать домой, бросить портфель и никем не замеченный пробраться в свой сарай на сеновал и зарыться в душистое сено.

Чудинов, такой была фамилия хозяина ограбленного нами огорода, ходил по поселку и усердно нас искал, чтобы наказать по заслугам.

Здоровенный детина, под два метра ростом, он наводил на нас страх и ужас, злой, он готов был нас разорвать на части.

Несколько раз он проходил мимо моего дома, но на двери висел замок, показывающий, что дома никого нет.

Вечером мамам пришла с работы, и он всё ей рассказал. Меня опять ждал суровый приговор: избиение, чем попало и куда попало.

Потом он ушел. Мне надоело лежать на сеновале, я вернулся домой и получил по заслугам.

Я писал ранее и напишу сейчас о том, что мне часто попадало от мамы. Била по любому случаю. Сам виноват, уж такой был сорванец – оторви, да выбрось.

Когда она меня била в очередной раз, я сильно злился и выбегал из дома, если удавалось вырваться из её цепких рук.

Однажды летом, при очередной порке, я вырвался из её рук и со злостью бросил, что убегаю из дома.

Я со слезами на глазах бежал по своей улице в глубь поселка. Она за мной не бежала, всё равно бы не догнала.

Около поселкового отделения связи стояла заброшенная конюшня, в которой в своё время содержались рабочие лошади.

Когда в поселке появились трактора и машины для разработки леса, то лошади перестали иметь важное значение и тягловая сила уже не использовалась.

На чердаке заброшенной конюшни сохранилась солома, где я скрывался весь день.

Сильно хотелось кушать, но я держался и домой возвращаться не хотел.

Каким – то образом сестренка узнала, что я прячусь на чердаке конюшни. Я попросил её принести что ни будь покушать, но строго наказал, чтобы о моем местонахождении мама не узнала.

Если мама узнает, мне попадет ещё больше.

Уже поздно вечером, когда стало прохладно, а я был одет очень легко, мне захотелось домой, но боялся, что снова буду битым и не возвращался.

Но пришли мама и сестра, и мне пришлось с виноватым видом возвращаться домой.

В этот вечер мне за побег не попало, а сам побег не удался.

Мама занята подготовкой меня в школу. Её хлопоты и приготовления принимаются мной как должное, ведь кроме мамы этим заниматься не кому.

Она покупала тетради, учебники, которых не было в школьной библиотеке, школьную форму и всё остальное по мелочи.

За лето так набегаешься, так отдохнешь от школы, что ближе к началу учебы начинаешь скучать по своим одноклассникам.

Так продолжалось все восемь учебных лет.

Я не был отличником, круглым ударником, но четверки и пятерки в моем дневнике водились.

Троек тоже хватало, а без двоек я не учился. Они изредка посещали мой дневник. Единицы были большой редкостью.

Единицы ученикам ставились крайне редко и только в том случае, если ученик досаждал своим присутствием учителю или вообще не отвечал на вопросы.

В большей степени получение хорошей или плохой оценки зависело от общего настроения учителя.

Нужно было чувствовать, с какой ноги сегодня утром встал учитель, и с каким настроением пришел на урок.

В расчет не бралось настроение учеников.

Знаниями по физике я не блистал. В этом очень виню преподавателя.

Физику вел Николай Николаевич, вот фамилию уже позабыл. Так он приходил на урок толи выпивший, толи с глубокого похмелья. С красной шеей и лицом он больше походил на вареного рака, с тоской поглядывал на часы и с нетерпением ждал окончания урока.

Предмет вел с не охотой и сидеть на его уроке было не интересно.

У него тряслись руки, видимо от пьяных загулов.

По этой причине у него не получались опыты. Бывало, что он нас всем классом отпускал, поддавшись на наши уговоры. Все сорок пять минут свободного времени мы могли делать что хотим, но у него было условие, чтобы его ни в коем случае не подводить и к другому уроку приходить вовремя.

А нам бы погулять.

Николай Николаевич был молодым человеком, но уже спившимся. Долго он в школе на этой работе не продержался ведь сильно поддавал.

Классным руководителем и моим первым учителем была Контиева Софья Ивановна. До пятого класса он вела у нас все уроки по всем предметам. О ней у меня остались самые теплые воспоминания, как о хорошем педагоге и человеке, который всю сознательную жизнь посвятил этому благородному делу.

Материал преподносился с душой, работу свою знала и была на своем законном месте.

С пятого класса по восьмой классным руководителем стала Осипова Евдокия, отчество не помню, да простится мне это. Она проживала в поселке Верхний Лёль и каждый день в школу приходила, проделывая путь в четыре километра.

В то далекое время черно – белый телевизор только входил в наш быт, а электричеством нас баловали только до 24 часов ночи, потому что не было постоянной подачи электрической энергии.