Алексей Охотин - С форой по жизни

К сожалению, мои первые, не люблю я это пафосное слово «произведение», пробы пера пали жертвами трагической случайности. То ли кто-то из доброжелателей порекомендовал сержанту проявить крайнее любопытство к моей скромной персоне, то ли просто стечение обстоятельств привели к тому, что тетрадь с моими работами оказалась в его грязных руках. Я не знаю насколько должен деградировать человек эмоционально, насколько озлобиться внутренне на окружающий мир, чтобы причинять нравственное или физическое насилие своему ближнему. Можно спокойно относиться к подобным проявлениям, если они вызваны скорее фактором случайности, но когда человек делает это осознанно, упиваясь властью и наслаждаясь беспомощностью жертвы, это уже сложно воспринимать спокойно и пытаться понять. Именно с таким человеком и столкнула меня жизнь в этот момент. Именно от рук подобного персонажа пала в неравной схватке тетрадь, ставшая для меня отдушиной в настоящей клоаке общества. Да, да именно клоаке, иной более благозвучной характеристики данного места просто трудно подобрать. Все мы помним и знаем творения советского да и российского кинематографа, представляющие службу и быт в армейских рядах как финишную огранку юноши, пройдя которую он может с гордостью назвать себя мужчиной с большой буквы. Только вот реальность настолько далека от художественного вымысла, что почти теряется за туманной дымкой этих радужных мечт авторов. Нигде и никогда более в своей жизни Вам не представится более подходящего шанса столкнуться со всеми самыми отвратительными чертами человеческой сущности, не вынужденными проявлять себя под давлением действительно серьезных внешних жизненных обстоятельств, кроме как в водовороте армейской жизни. Именно в этой системе координат Вы легко найдете проявления практически всех пороков и несовершенств человеческой особи. Но стоит отметить, что именно здесь Вы сможете по достоинству оценить их противоположности просто потому, что заметить хорошее в окружении негатива крайне сложно, и тем большую ценность эти явления представляют для Вас лично.

Инцидент с уничтоженной тетрадью вызвал у меня вполне предсказуемую реакцию, неуправляемый гнев быстро перешел на затихающую истерику. Картина определенно неприглядная, но скрывать сей факт глупо. Существо я крайне ранимое, как говорится, с тонкой душевной организацией и не считаю слезы проявлением слабости, напротив это такой же выход негатива, как и безрассудное размахивание кулаками. В этот же день у меня состоялась беседа с начальником нашего учебного подразделения капитаном Л. 1 1 здесь и далее имена и фамилии действительных или бывших коллег и сослуживцев указываются случайным набором сокращений , в котором он с пониманием отнесся к произошедшему, не стал подливать масла в огонь, но и проявлять снисхождение к моей натуре не счел нужным, в результате чего мне было рекомендовано взять себя в руки и заняться службой, а в специальном разделе личного дела появилась запись о сложностях с психологической адаптацией.

В течение нескольких последующих недель мы занимались различными видами подготовки, упорно тренировались на плацу, готовясь к самому торжественному и, не побоюсь этого слова, святому для любого сознательного сына своей Отчизны действу – принятию присяги на верность Родине. Не скажу, что сержанты гоняли нас до седьмого пота или как-то ретиво пытались донести до нас требования к строевому шагу и действиям в строю, но тот факт, что в эти дни я частенько просыпался от судорог в икроножных мышцах (на секундочку вспомним о занятиях спортом, а именно футбол и футзал были для меня немаловажной частью жизни) говорит о многом. Наконец-то настал этот знаменательный день. Курсанты учебного центра с честью вынесли это испытание, дали заветную клятву и в большинстве своем были отпущены в увольнительную на сутки. Моя группа поддержки на данном мероприятии была представлена моей мамой и ее сестрой, проживавшей на тот момент с семьей своей дочери в Петергофе, что совсем недалеко от места моей службы. Естественно, что это увольнение мы провели именно там. Я не могу сказать, что отчетливо помню эти дни, но мне оказали гостеприимство и я еще не раз приезжал к своим родственникам в Петергоф, за что им очень благодарен. Хотелось бы отметить тот факт, что супруг моей двоюродной (как же плохо я ориентируюсь в степенях родства) сестры на тот момент был действующим сотрудником военной прокуратуры и я не постеснялся попросить его посодействовать в обеспечении будущего моей службы, но были ли приняты какие-либо действия дабы исполнить сея просьбу для меня до сих пор остается загадкой, но существенных проявлений этого или фактов это доказывающих за последующие годы мною получено не было. Вернувшись в часть, я вновь погрузился в познание всех прелестей военной службы. Курс молодого бойца перешел в фазу завершения, мы, наконец-то освоились и привыкли к окружавшей нас действительности, и мал по малу втянулись в процесс службы. Череда дней заставляла забыться в своей тоске, а различные учебные упражнения все-таки действительно были полезны как для общего физического развития, так и для получения необходимых знаний военного ремесла.

Очередное построение на плацу нарушило мое душевное спокойствие. На часах три часа дня, мы выстроились на плацу для развода и уже минут пятнадцать томимся под изнуряющим солнцем. Кто был в Питере и окрестностях Финского залива прекрасно знают насколько безжалостно сочетание палящего летнего солнца и высокой влажности воздуха, поэтому данный факт стоит воспринимать всерьез. Внезапно привычный ход развода нарушила произнесенная кем-то из сержантов фамилия Вашего покорного слуги. Я не сразу осознал сей факт, и лишь повторная команда заставила меня вернуться в реальность и выйти из строя. Сделав два шага и доложив по форме, я оказался рядом с внушительных габаритов майором. Он еще раз поинтересовался моей фамилией и, удовлетворившись ответом, приказал следовать с ним. Сказать, что мне было не по себе, значит не сказать ничего. В моей голове пронеслись сотни мыслей, но ни одна из них не несла в себе ответа на логично возникший вопрос, что же произошло и чем моя скромная персона привлекла внимание офицера, своим внешним видом больше напоминавшего матерого бойца спецподразделений. Ответ был комичным донельзя.

Задолго до этого дня, когда мы только-только прибыли в расположение учебного центра и еще не вкусили всей прелести учебы, мы проходили через многочисленные бюрократические процедуры от простых анкетных опросов до психологического тестирования. И один из таких опросов, возможно, и стал отправной точкой или еще одной случайностью в бесконечной череде событий, определивших ход моей жизни. В штабе учебного центра мы, в который уж раз, вновь и вновь озвучивали свои анкетные данные, по очереди садясь перед оператором персонального компьютера и отвечая на его вопросы. В кабинете раздался звонок и ефрейтор неожиданно быстро удалился из помещения, оставив меня скучать в одиночестве. Наличие неопределенного количества свободного времени и откровенная тоска по компьютерной технике сделали свое дело и я, забыв о возможных последствиях, начал ознакомительные мероприятия с представленным образцом вычислительной техники. Минут через пять ефрейтор вернулся и, пожалуй, мне повезло, что вернулся он один. Заметив мое любопытство, он поинтересовался степенью моей подкованности в данном аспекте и, получив ответы на свои вопросы, вернулся к исполнению своих непосредственных обязанностей. Естественно, что об этом инциденте я забыл уже к вечеру того же дня, но ничего в жизни не случается просто так, в чем я на собственной шкуре и убедился много позднее.