Сергей Ростовцев - Французский поцелуй

– Юра ты чего здесь делаешь?

– Не важно.

– Признавайся.

– Смотрю – смущаясь, говорит наш юный друг.

– И куда же ты смотришь?

– В раздевалки. Вдруг увижу.

Надо сказать, что крыша аквариума располагалась непосредственно над городским пляжем и примерно с десяти – пятнадцатиметровой высоты рассматривать происходящее в пляжных раздевалках было не так уж сложно. Нельзя сказать, что нам самим никогда не приходила в голову эта мысль, но никогда для этого не было времени. Наша мотивация не была такой высокой как у семнадцатилетнего Юры. Поэтому мы и развеселились. Ситуация казалась забавной.

– Юра – спросил я – а хотел бы ты, чтобы женщины вообще ходили голые? Чтобы не надо подглядывать?

Юра был мальчик умный, а я постоянно тренировал его взрослеющий интеллект различными вопросами, содержащими подколки. Поэтому Юра задумался, а не брякнул первое попавшееся и ожидаемое: «Это было бы здорово!».

После пятиминутной паузы он ответил:

– Нет. Это было бы не хорошо. Тогда бы это было не интересно. Хорошо, когда интересно.

Воспоминание второе

Израиль Арад 1992 год. Я охранник бюро по трудоустройству поработавший перед этим техником в бедуинской школе города Ксейфе.

Каждую неделю одна бедуинка из этого поселка изменяет со мной своему мужу.

Происходит это так. Следуя за своим мужем и его старшей женой, проходя мимо меня, она приоткрывает занавесочку (не знаю, как она называется) закрывающую нижнюю часть её лица и улыбается мне.

Я улыбаюсь в ответ одними глазами, понимая, что если ее муж обнаружит это прелюбодеяние – нам обоим не жить.

Воспоминание третье

Израиль, Арад, 1992 год. Я охранник бюро по трудоустройству.

Охраняю. Хожу с пистолетом заглядываю под лавочки под машины за деревья – чтобы мин не было.

Подбегает ко мне мой друг бедуин. Как будто хочет что-то сказать, но посмотрев на пояс с пистолетом, замялся.

– Ну Сулейман говори. Что случилось.

Сулейман бледный и я начинаю волноваться не случилось ли чего.

– Извини. Мне неудобно это говорить, но там, на остановке твоя жена разговаривает с посторонним мужчиной.

Я смотрю на часы. Действительно время подвозки её на фабрику игрушек, куда она устроилась в ожидании своих стоматологических курсов. Я сдерживаю вздох облегчения. Неудобно перед Сулейманом, но как ему объяснить, что моя жена имеет обыкновение не только разговаривать с «посторонними» мужчинами, но и чмокаться с моими товарищами, приходящими к нам в гости. Причем прямо при мне.

– Спасибо Сулейман. Я разберусь.

Я протягиваю ему сигареты, и мы начинаем говорить о политике. Сулейман успокаивается, решив что возможно это брат моей жены был на остановке (иначе он ни понимает). Я не хочу объяснять, что наши женщины пользуются (независимо от нашего на то одобрения) правами большими, чем бедуинские верблюды. Между нашими мировоззрениями тысячи лет, но мы дружим. Мы вместе ездили на стройку новых поселков в Гуш Катифе, и он как водитель возил меня после работы (в тайне от хозяина фабрики) купаться в Средиземном море. Только очень боялся, когда я начинал плавать. Как это возможно он понять не мог. Вода ведь жидкая? Теперь я пропускаю его без очереди отмечаться на пособие. Но эпохи развития цивилизации нас разделяющие, от этого не исчезают.

Воспоминание четвертое раннее

Туристический поход на соревнованиях по ориентированию. 1974 год.

В мой спальный мешок (спали в палатках – спасаясь от комаров) в темноте залезла неизвестная или известная, но не узнанная мной особа женского (то, что женщина я понял сразу) пола. Между нами, всё случилось, и я уснул, понадеявшись утром узнать, кто она. Надеялся на некоторое продолжение. Но проснувшись, я ночную гостью не обнаружил, а все девчонки, сидящие у костра глядя на меня, хихикали.

Так надо мной поиздевались (это мне потом рассказал один товарищ по походу) в ответ на мою скромность и непреставание (в отличие от всех других ребят) к ним девчонкам по каждому поводу. Мои попытки выяснить личность моей совратительницы по сегодняшний день остались безрезультатны. Может девчонки, смеявшиеся надо мной, жребий разыграли, кому меня «наказывать».

Не верблюды.

Воспоминание пятое

Днепропетровск Тополь 1 дом 15 квартира 54. однокомнатная квартира 1974 год.

Компания человек восемь девушки и ребята сгруппировались на двух кроватях все нагишом. Секса нет. Секс будет потом, а пока в свете торшера, расположенного у одной из кроватей попеременно, чтобы не уставать, читается «Тройка» Б. и А. Стругацких репринт самиздата.

Это не просто оргия – это протест против советской действительности, в которой, как известно – секса нет.

Воспоминание шестое

Летний вечер год 1976 Днепропетровск набережная Мандрыковского канала.

Трое два парня и девушка, гуляют, разговаривая о литературе. Жарко. Захотелось искупаться. Пошли на берег без всякой стеснительности разделись донага (купальников с собой не взяли) искупались, вдоволь наплававшись вышли оделись и пошли дальше продолжать обсуждать свою литературную тему. Эта тема в этот вечер интересовала их больше всего.

Школа

Рассказав о том, как меня целовали, самое время рассказать о том, как меня били.

С детства, ровесники, меня называли психом. Если кто и решался драться со мной, так это были старшие, и более сильные ребята.

Я никогда не начинал первым. Вообще до сих пор у меня никогда не было удовольствия кого-то бить. Не знаю даже, как это сложилось.

В школе, в первых классах школы, меня не трогали и я практически никогда не дрался. А зачем?

Всё изменилось к четвёртому классу.

В своём десятилетнем возрасте, я уже был воспитанным буржуазным мальчиком. Я никогда не дёргал девочек за косички, не плевался в них бумажными шариками, а наоборот, подавал пальто, был почти всегда вежлив.

Девочкам это нравилось, а вот мальчикам это наблюдавшим, это не нравилось совсем.

После того, как умер мой (пусть не родной, но любимый) дед Гриша, я стал учиться на единицы, и меня перевели в другую школу, потому что бабушка должна была идти работать, а следить за моими занятиями она не могла. Я перебрался назад к маме и ёё новому мужу.

В новой школе, я просто не понял, кто есть кто и не секунды не размышляя, вступил в драку, с тогда признанным лидером класса, Гурой (фамилия Гурко). Впоследствии мы дружили, но тогда заработав по синяку, разошлись.

Но на моих одноклассников (как я потом узнал) это произвело впечатление и один на один, никогда, ни кто из них со мной не дрался.

Но то, что девочки со мной общались иначе, чем с ними, их всегда раздражало.

Зато собравшись кучей меня лупили не один раз, и иногда очень жестоко.