Ольга Флёр - #Каждая встреча имеет значение. 30 историй о том, какие встречи изменили жизнь героев

У нас есть наши ценности – это ядро, причем ценности у всех одинаковые (ответственность, храбрость, смелость и так далее), а убеждения у всех различные. И вот убеждения бывают рациональными или иррациональными. Когда мы попадаем в какую-то ситуацию, которая идет вразрез с нашими убеждениями, то у нас появляются чувства, а из них эмоции, на которых основывается наше поведение. Очень важно понимать, как это в тебе устроено.

Еще в книге я рассказываю о философском понимании счастья, об ощущении счастья на уровне биохимических реакций внутри организма, о смыслах и позитивной психологии.

Есть несколько видов счастья. Первый вид – это философско-смысловое, когда люди живут смыслами и добродетелью. Например, я живу смыслами своей семьи, работы, саморазвития. Смыслы – это основа человека. Благодаря им он знает, почему ему нужно бороться с трудностями, почему нужно куда-то двигаться. Важно осознавать, в каких смыслах ты живешь и твои ли это смыслы, потому что многие в своих смыслах теряются.Сейчас огромное количество людей потеряло смыслы, из-за этого начинаются пессимизм, депрессии, панические атаки.

Второй тип – это развивающее счастье. Для того, чтобы достигать свои смыслы, человеку нужно развиваться, приобретать новые компетенции, навыки.

Третий вид счастья – биохимический, сенсорный. Мы все любим комфорт, удобство, сладенькое, вкусненькое. И все это я раскладываю через нейромедиаторы, гормоны счастья: дофамин, эстрадиол, серотонин. Пишу о том, что есть гормон доверия – окситоцин, есть гормон признания, гормон получения удовольствия и так далее. В общем, это такая простая система, на которой основано человеческое счастье.

Человеческое счастье можно контролировать в любых условиях, даже очень сложных.Тут два аспекта. Первый – наши гены и наши установки. Это нейронные связи, которые основаны на тех же гормонах. Это реакции, которые мы выдаем автоматически. И второй аспект – это осознанность. Если человек хочет трансформироваться, ему нужно осознать свое поведение и реакции, которые являются выходом из его иррациональных убеждений, и отделить от настоящего. Мы все живем в прошлом и будущем. Это наше эволюционное превосходство, но у него высокая цена – эмоциональное выгорание. Быть в настоящем мы разучились.

Все эти знания я получил в первую очередь потому, что хотел разобраться сам в себе. Мне уже 45 лет, и у меня были разные этапы самопознания и самоактуализации, и были самые разные увлечения. Я считаю, что человек сейчас достаточно свободен, чтобы иметь право выбора во всем.

В свое время я хотел разобраться, что такое религия, какие традиции веры мне ближе. Сначала я начал изучать христианство, потому что мы живем в христианской стране. Но потом понял, что там слишком много догм, и это не монотеистическая религия, а язычество чистой воды. Так что я подучил все монотеистические религии, и 12 лет назад мой выбор пал на иудаизм. Сейчас я больше агностик.

Как я увлекся иудаизмом: я летел из Таиланда и обнаружил в соседнем кресле кем-то забытую книгу про каббалу, очень интересная, мне хорошо зашла. И тогда я очень сильно в это ударился и начал изучать литературу, каббалистические книжки 17–18 веков, читал комментарии к ним. Потом нашел в Израиле русскоязычную общину, даже начал делать им анонимно пожертвования. Они мне тоже анонимно (мы общались через Skype) стали рассказывать про каббалу. В общем, было интересно. Но со временем меня это немного отпустило.

Лет 5 назад мне попалась книжка Лоретты Бройнинг, профессора Калифорнийского университета, нейробиолога, а потом на YouTube попался Роберт Сапольски, тоже нейробиолог, профессор Стэнфорда. Я очень увлекся их идеями и понял, что внутри нас химические системы. По сути, мы – автоматы, которые выдают реакцию на какие-то биохимические импульсы. И как считает нейробиология, наше поведение и наши решения на 80 % – это автоматические реакции. Я занимаюсь предпринимательством, много общаюсь с людьми, поэтому попытался все сложить в своей книге.

Сейчас я свободный художник и не использую никакие традиционные религии. Но я убежден, что мы не являемся мутацией биологической массы, когда молекулы на Земле бились, бились и добились до чего-то такого совершенного, как человек. Я верю в Бога.

Альтист, дирижер, педагог, общественный деятель. Народный артист СССР. Лауреат Государственной премии СССР, четырех Государственных премий РФ, премии «Грэмми»

Я всегда говорю, что жить нужно внимательно, то есть наблюдательно. Лучшего учебника, чем собственное понимание, собственная заинтересованность, не будет.

У меня были прекрасные родители. Папа мой пел, у него был очень хороший голос, он был инженер-электронщик. Когда меня начали учить музыке, на следующий же день в дом привезли пианино. Это был мой дедушка – раз внука стали учить, дома должны быть клавиши. Мы жили бедно и сами не могли купить. Отсюда и скрипочка – это самое дешевое, что было в магазине.

Уход The Beatles с мировой сцены поставил меня перед выбором.Потому что я уже тогда не мог воспринимать существующие другие направления, я имею в виду в том же жанре. Для джаза я еще был маленький, я его не воспринимал. Был Джимми Хендрикс, которого я совсем отторгал – пытался слушать, но быстро понял, что это не мое. Позже, с годами я осознал, что он был, мягко говоря, незаурядной личностью, выдающейся. Но в детстве я был не готов к этому. Я увлекся американским джаз-роком – это группы «Кровь, пот и слезы», «Чикаго». Сделал попытку их копировать, но это плохо получилось, так как инструментов не было и умения не хватало. И я был на распутье: The Beatles нет, Джимми Хендрикс не мой, джаз-рок американский плохо получается.

Вот кто мне очень помог, но об этом не знает, – это Владимир Ильич Ленин. Это то, чего я не говорил раньше.В тот момент, когда The Beatles перестали быть популярными, я думал, мир рухнул. У меня была повальная влюбленность в них. Мы играли их песни на гитаре – у меня была группа – и пытались петь. Кстати, слова не имели для нас значения, имели значение музыка и ритм. А Украина тогда была республикой и была очень сильна в детском специальном музыкальном образовании. В Одессе, Киеве, Донецке, Харькове, Львове были школы-десятилетки для особо одаренных детей. И был объявлен конкурс к 100-летию Ленина в Киеве. Вот в таком смысле я говорю о Ленине. Потому что, конечно, когда я играл Баха на этом конкурсе, я не думал, что посвящаю свое исполнение столетию Ленина. Но конкурс был этому посвящен. Моя победа в этом конкурсе была непростая, смешная, но была. И именно победа дала мне уверенность в том, что есть шанс. Я готовился к конкурсу и отвлекся от трагедии своего тупика с гитарой. И если бы не это, неизвестно, что было бы дальше со мной. Став лауреатом этого конкурса, уже совершенно очевидным для моей мамы и для меня стало то, что надо продолжать повышать мастерство и ехать поступать в Московскую консерваторию.