Ольга Флёр - #Каждая встреча имеет значение. 30 историй о том, какие встречи изменили жизнь героев

Конечно, большое влияние на меня оказал мой учитель. Я приехал в столицу обученный лучше, чем кто-либо из студентов и аспирантов Московской консерватории.Моим учителем был Борисовский – основоположник советской альтовой школы, император альта, он был потрясающий. Это был 1971 год – мой первый курс консерватории. Потом он заболел, и мы занимались год дома, он уже лежал. И он вообще думал, что я должен сыграть госэкзамен в аспирантуре – он перепутал. Тогда разрешалось не совсем качественно играть на альте – можно было цеплять какие-то фальшивоватые ноты, призвуки. А я по качеству никогда никуда не устремлялся, для меня не было авторитетов среди альтов, для меня были авторитеты скрипачи.

В консерватории я уже стал посещать концерты тех, кто меня интересовал.Третьяков был для меня богом скрипки. Спиваков тоже – с точки зрения его интонации, звукоизвлечения. Они совершенно разные, хотя учились у одного выдающегося профессора Янкелевича. И, конечно, Кремер – он такой мыслитель на скрипке, он был архивиртуозным скрипачом. Он очень быстро стал занимать нишу этого оригинального, уникального мышления. Конечно, мы повально увлекались Наташей Гутман и Олегом Каганом, так как с точки зрения стиля, класса и ансамблевого исполнения это было непостижимо. Я бегал слушать все концерты. Но я не знал, что пройдет не более двух-трех лет, и я буду ими же приглашен.

Мне повезло – мы со Спиваковым играли «Концертную симфонию» Моцарта. С Витей Третьяковым мы дружили и играли все камерные произведения Брамса. С ними мы репетировали сутками. Сначала я, как самый маленький, голоса не подавал, а на все обращал внимание, слушал, как они спорили между собой. Когда мы много играли в ансамблях с Витей и Олегом, они менялись ролями. Есть такая запись, где Олег играет первую скрипку, Витя вторую, а мы с Наташей Гутман каждый играем на своем инструменте. Это был «Ре-минорный струнный концерт» Моцарта. Такой второй скрипки я никогда не слышал в жизни. И Олег там играет божественно, не по-земному. А мы там создаем им платформу – Наташа и я.

Позже у нас организовалась сама по себе такая группа вокруг Рихтера. Как раз Олег меня туда за руку привел, а потом Наташа Гутман. И он с нами обсуждал программы «Декабрьских вечеров». В общем, если мы все были в Москве, наши вечера проходили за чаепитием у Рихтера. Недруги нас называли «шайка Рихтера». Я его спрашивал, почему он не преподает, он говорил: «Ну как же, я ведь еще сам не научился играть».

С Рихтером у нас была интересная история.Однажды была репетиция ансамбля студентов, все были одинаковые, никто не выделялся. И он, как-то проходя мимо, сказал мне: «А давайте сыграем сонату Шостаковича» – и пошел дальше. Я стал ждать, когда пригласит на репетицию, и в итоге потерял два года, потому что не мог сам переступить, подойти, найти, проявить инициативу. А потом он сказал: «Ну, вы же не звонили». А откуда бы я знал – он не оставил телефона и телевизора не смотрел.

А как случилось в конце концов – была панихида по настройщику Богино в фойе Большого зала. Мне позвонили из филармонии, – я тогда очень гордился, что меня сделали солистом Московской филармонии – и попросили прийти что-нибудь грустное сыграть. Я пришел и сыграл, и после этого стоял, облокотившись на колонну. И вдруг сзади слышу: «Юра!». Я повернулся, а там Рихтер стоит прямо за спиной. Он очень меня похвалил, причем он назвал автора произведения, которое я играл, – никому не известного тогда чешского композитора Йоханна Бэнда. А он это уже знал, хвалил меня и сказал: «Позвоните сегодня Ниночке Львовне». Я срочно разыскал телефон, позвонил, она говорит: «Возьмите клавир Сонаты Шостаковича и приезжайте». Вот так получился мой первый сольный опыт с Рихтером. Потом много всего было: гастроли, я за рулем по всей Европе из Москвы, и мы вдвоем, и все эти концерты, встречи, беседы. Про Рихтера можно много томов написать.

Мне запомнилась первая репетиция с Рихтером, когда у нас сначала ничего не получалось.Мы минут пятнадцать играли ноты, и ничего. И он ко мне повернулся и сказал: «Ну, говорите мне что-нибудь, вы же это играли, а я первый раз». Я очень волновался и сказал, что, собственно, он Рихтер, а я начинающий. Он сказал: «Нет, неверно. Кто стоит, тот и солист». А я думал, что мы равноправны, это же соната. Этого я никогда не забуду, потому что он таким образом дал мне карт-бланш, чтобы у меня не было комплекса, что я играю с самим Рихтером.

Потом это мне очень помогло в Токио, когда ко мне обратилась Митико – сегодня она мать императора, а тогда она была императрицей.Она сама прекрасно играет на рояле и на арфе. И на одном из приемов у нее в резиденции, куда я был приглашен, она предложила мне помузицировать. Поставила ноты на пульт, а я очень разволновался. Думаю: «Сейчас что-то будет такое – мимо нот. Как себя вести?». Это был «Лебедь» Сен-Санса, я его никогда не играл, его виолончелисты играют. Я говорю: «А ноты? Я не сумею транспонировать по слуху». Она говорит: «Нет-нет, я приготовила ноты. Вы знаете, мой сын ведь альтист». Забегая вперед, скажу, что нам с крон-принцем удалось вместе сыграть квинтет Моцарта для двух альтов. И вот я волновался, когда мы с Митико начали играть, но тут же пришло ко мне такое извещение: «Если ты играл с императором рояля, то что, тебе трудно сыграть с императрицей Японии?».И после этого я даже начал вести себя как такой свободный солист. Думал: «Вот она пойдет за мной или нет?». Пошла, прекрасно – слушала и музицировала.

До отъезда Ростроповича за границу был организован концерт – он дирижировал студенческим оркестром. Я запомнил все детали – все, что он от нас требовал, какие образы.Мы играли «Шестую симфонию» Чайковского и пьесы из «Щелкунчика», сам он «Рококо» играл. И во время какой-то репетиции за три дня до его отъезда мы, студенты, купили гвоздики и спрятали за спиной – все 100 человек. А потом все ринулись к нему прощаться. Мы, конечно, рисковали нашими судьбами, нашим пребыванием в консерватории, но пошли на это. Это же было политическое, было жестко и опасно.

И в какой-то из пауз в коридоре в полупустом зале консерватории Ростропович – что было для меня важно – меня как-то отметил, заметил и что-то очень хорошее сказал, что силы в меня влились.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.