Зоя Ускова - Терапия оглашенных. Хроники молодого психолога

– А я, – подхватывает отец Сергий, – со своей стороны работаю в методе философского консультирования и потому в плане опыта думаю опираться на мою коллегу, Юлию.

О философском консультировании у меня представления смутные. Психодраму я видела один раз в институте (как вы помните, это была та самая психодрама, на которой Пси стала Чуней), и чувства у меня остались смешанные. Психодрама предполагает разыгрывание ситуаций по ролям, причем роль в психодраме – это отдельная, считай, философская категория, и я помню, как меня смутило, когда нам объясняли, что личность в психодраматическом мире – это набор ролей. Ни за что в это не поверю.

Пока отец Сергий и Юлия представлялись и отвечали на уточняющие вопросы, мои панические тучи сгущались и одновременно во мне рос напряженный энтузиазм. Мне нужно будет предоставить случай, но чей? Остановилась на Лизе, потому что, с одной стороны, она рождает ряд вопросов и, с другой, последняя консультация была отличная, а я все же, признаю, беспокоюсь о впечатлении, которое произведу.

Хотя все по кругу представились, я не успела запомнить, как кого зовут. Девушку, одетую по последней церковной моде, зовут Катя. Клим – понятно. С остальными придется вылавливать в разговоре. Женщина в телефоне оказалась действительно семейной и к тому же семейным психологом. Сухой мужчина закончил магистратуру Российского православного университета. Еще одна женщина опаздывала. Знаю, звучит похоже на задачку «Какому владельцу принадлежит какая машина», но, увы, так оно и запомнилось. Неожиданно Клим сказал о себе, что практикует больше трех лет и специализируется на экзистенциальном подходе. Я сказала о себе не то, что хотела, и не так, как хотела бы. Вышло, что я только начинаю и толком ничего не знаю. Класс.

– Спасибо всем за такой подробный рассказ, – подытожила Юлия. – Спасибо за вашу открытость и готовность говорить о себе. – Тут наступила многозначительная пауза. – Кто-нибудь готов представить свой кейс?

Тут я должна оговориться: психологи называют случаи из практики «кейсами», но я на это так же реагирую, как русские партизаны на французский говор дворян в войну 1812 года, поэтому я говорю «случай», и точка. Иногда в разговоре говорю «кейс», но чувствую себя при этом ренегатом.

– Я могу начать, если никому не… – сказала семейный психолог так, что фраза не подразумевала продолжения. Очевидно, никому было не , потому что все поскорее закивали.

– Отлично. Марина, если вам удобно, мы останемся сидеть в кругу, чтобы другие участники не были исключены из разговора. Вам так комфортно?

Марина! Я внутренне стала выстраивать таблицу данных. При этом очевидно, что Юлия вела процесс, а отец Сергий? Пока непонятно.

Марина начала рассказ.

– Мой кейс – семейный, как и большинство моих кейсов. Я вообще консультирую индивидуально, но это процентов пятнадцать всех клиентов. Итак, семья. В работе муж, жена и дочь-подросток. Есть еще взрослая дочь и бабушка, бабушка на данный момент лежачая, перелом шейки бедра. Живут в трехкомнатной квартире, бабушка лежит в зале. Старшая дочь замужем, живет в Германии. Семья интеллигентная, мама преподает в вузе. Муж сейчас не работает, потому что ухаживает за бабушкой, да, бабушка – его мачеха, что тоже важно. Отец умер, не помню как давно, но давно. С мачехой всю жизнь были отношения ближе, чем с отцом, поэтому сейчас она с ними. Так у нее есть своя квартира, но с переломом, понятно, одной жить…

Пришли со сложным подростковым периодом дочери. Сперва она предлагала переехать в бабушкину квартиру жить отдельно, потому что чувствует, что дома ей не хватает места. Родители против, разумеется, потому что не будут знать, чем она там занимается. В какой-то момент пришли к тому, что сама дочь не уверена, хочет ли переезжать, но так дает понять родителям, что ей не хватает их заботы. Да, дочке четырнадцать лет, но выглядит она, знаете, как часто сегодня бывает, на семнадцать-восемнадцать. Отчего родители еще больше за нее боятся. Родители всячески готовы заботиться, но они… не знаю, можно я так скажу? – зашиваются. У мамы открылась грыжа, она не может в одном положении дольше получаса находиться, а ей нужно проверять эти стопки – нет, сейчас уже не стопки, сейчас файлы, да? – в общем, курсовые, дипломы и все такое. У отца диабет, периодически он сам не может встать, а бабушка зовет каждые пять минут, потому что ей неудобно, ее надо перевернуть, она не помнит, когда она поела, пила ли она таблетки… А она такая, знаете, советская учительница, но с начинающимся Альцгеймером. Это я не шучу, это диагноз ее. В чем моя проблема? Вот они приходят и приходят говорить о дочке, и я начинаю иногда раздражаться, что как будто все проблемы в семье игнорируются, весь фокус внимания только на ней. Вот с этим раздражением я хотела бы поработать. Не знаю, достаточно ли информации?

Ведущие переглянулись.

– Интересно, что изначально запрос дочери на нехватку внимания… – начал отец Сергий. – И слышится, что она добирает это внимание на терапии, да?

– Да-да, так и есть.

– А работали ли вы над тем, как она принимает это внимание в терапии? Что она с ним делает, как она его использует?

– Мы обращали на это внимание. Но так я вопрос никогда не ставила. Наверное, она как будто напитывается им, но никак не может напитаться.

– Да, – отец Сергий поймал какую-то внутреннюю волну и плыл на ней, – слышится, что она знает про себя, что ей важно внимание, но не знает зачем. Как она сама раскрывается в этом внимании, обращенном к себе.

– Я бы сказала – качество внимания, – прибавила Юлия. У психологов есть такая особенность – сказать подлежащее и думать, что тема раскрыта, тогда как она только названа. – Знаете, как качество пищи. Можно закармливать ребенка конфетами, но от этого ему не станет лучше.

– Я вот тоже думала, – подхватила Марина, – но мне казалось, что родители действительно искренни в своей любви к ней. Я даже иногда поражаюсь, как они реагируют на нее, с каким принятием.

– Как ты видишь, задают ли они ей здоровые границы принятия? – продолжила Юлия. Ого! Оказывается, мы здесь на «ты». Я не заметила, чтобы это обозначили вначале. А может, они просто знакомы?

– Границы принятия… Ну, они ведут себя как обычные родители. Обычные хорошие родители, надо сказать. Они стараются, с одной стороны, уберечь ее в прохождении пубертата и, с другой, не давать бессмысленных ограничений.

Я начала несколько путаться, в каком направлении идет мысль. Кажется, Юлия говорила о контакте родителей с ребенком, а отец Сергий говорил о самой девушке как о самостоятельном человеке. Может, двое ведущих – не такая уж хорошая идея, потому что выходит лебедь, рак и щука? Марина, кажется, тоже начала терять нить.