Игорь Матрёнин - Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Вот уж показались убогие местные магазинчики, серенькие люди поползли по домам с работы, здесь уже царство гопников не имело такой силы. Нет, оно не заканчивалось, просто это уже были не джунгли, где человека можно было легко и безнаказанно прикончить.

Родная псинка была всё еще рядом, но только лишь я шагнул на шумный проспект, как она вопросительно взглянула на меня в последний раз, мол, «возьмёшь – нет?», и оставила свой пост, выполнив всё, что было ей предначертано властной рукою с Небес. А может, она просто так, по своей собачьей воле пожалела меня и спасла от боли и злобы…

Я обернулся, чтобы сказать ей, извиняясь и смущаясь: «Пёська, дорогой, не могу я тебя взять, не обижайся, хороший мой… Кот у меня дома, не уживётесь…». Но милого пса уже не было рядом, он исчез… Он так и остался навеки бездомным… Как и я?

У моей любимой и самой замечательной в мире мамочки было, как ни странно, счастливое детство. Уж не знаю, кого благодарить ей за него – товарища Сталина, моего сурового дедушку Степана или странную и необъяснимую тогдашнюю «лёгкую зажиточность» их небольшого семейства, но факт есть факт: по-советски голодать им не приходилось.

Это уже потом, в «чудесные» семидесятые и «удивительные» восьмидесятые мы познали прелести «деликатесов», не очень щедро представленных в жутких горьковских магазинах ливерной колбаской с фрагментами костей, а также кошмарной селёдкой в огромных, словно коробки от фильмоплёнок, банках, и прочими сомнительными гастрономическими утехами социалистического человека. А пока, помимо трудовых почётных будней на родном заводе, мой редко улыбающийся дед имел своё «приусадебное хозяйство», что и создавало некоторые «нэпманские» излишки.

Милая бабушка моя, Александра Николаевна всегда с высокомерным презрением относилась к слёзно просящим подаяние, говоря обыкновенно: «В жизни своей руки не протяну! Пока бегаю, сама всегда свою копеечку заработаю!». Женщина она была очень гордая, но в то же время и вовсе не привередливая. Если нужно было реализовать на рынке фрукты-овощи из нашего райского сада, она без всякого ропота подхватывала увесистые корзинки и легко летела на рынок, где без всякого ложного стеснения обменивала всё это благоухающее чудо на мятые рублики и трёшки. Когда я был совсем крохой, помню, мне почему-то было немного неловко видеть бабушку в роли «полулегальной» торговки на базаре. Но она так царственно восседала за своим лоточком, и глаза её были полны такого достоинства и доброжелательного лукавства, что неловкость моментально испарялась.

Так вот эти самые смятые и потрёпанные купюрки и обращались в детский Эдемский сад моей мамочки. Щедрой рукой моего деда ей покупались пижонские платья и башмачки, и, конечно же, дефицитные сласти. Мамулька рассказывала как-то с нежной ностальгией, что у неё под кроватью у изголовья всегда был Вечный Вафельный Тортик с миниатюрным ножичком в комплекте. И среди ночи моя любимая мама, а тогда ещё крошечная девочка, могла, неожиданно проснувшись, отрезать кусочек и уплести его для пущего сладкого сна.

Если уж и говорить о неловкости, памятуя торговые успехи моей бабушки, самые неловкие моменты доставлял моей мамочке именно я, когда был ещё неразумным дитятей. Моя славная мама не раз вспоминала, как она готова была провалиться под землю от стыда, когда я трехлетним пиз… юком истово горланил в набитом автобусе песенку разбойников из культового мульта: «Ой, лю-лю, ай, лю-лю, а я денежки люблю!!!». Демонстративно любить деньги, да ещё в общественном месте было тогда «чуждым, антисоветским явлением».

А ещё я как-то невольно заставил краснеть её, бедную, когда кто-то из знакомых спросил деточку: «Игорёк, а кем твой папа работает?». Непосредственный Игорёк, ни секунды не раздумывая, выдал: «Землекопом!». Папулька действительно тогда, как нарочно, подрабатывал на раскопке каких-то экстремальных траншей. Однако мамочке пришлось долго и смущённо разъяснять, что работящий её муж вовсе не люмпен-пролетарий, а лишь небольшие сбои в бюджете молодожёнов заставили его пойти на этот не слишком престижный дополнительный трудовой подвиг.

Мамочка моя всегда была Красавицей. Есть в домашнем архиве фантастические фотки, ещё черно-белые, типичные наивные постановочные фото, но где она выглядит, как звезда советского кино, без преувеличений и всяких там родственных комплиментов. Когда она забегала проведать меня-практиканта в промасленный и прокуренный цех, то все присутствующие работяги, как один выворачивали шеи, пялясь на молоденькую красотку-визитершу. А мой «мастак», числившийся местным Аленом Делоном, даже подкатил ко мне деланно равнодушной походкой и, словно невзначай, бросил: «Сестра твоя, что ли старшая? Познакомь, а?». И долго не верил, наотмашь поражённый фактом несколько другого родства.

На любом празднике моя заводная мамулька могла так лихо урезать твист или фокс, что искры летели из-под её острых каблучков, и все поголовно заворожённые мужчины смотрели на неё, остолбенев в полнейшем обожании.

Я хотел бы выразить ей свою любовь так красиво и ярко, чтобы она почувствовала это и простила мне всю мою нелепую и беспутную жизнь, но эти маленькие чёрные буковки не позволяют мне передать все мои чувства… В стихах всё намного проще… Я люблю тебя, мама, прости меня за всё…

Взрывоопасный, обидчивый и непредсказуемый, но такой родной человечек! Один из самых стойких и благородных воинов Алкоголя Лидочка пережила вместе с нами все самые обидные падения и небольшие, но такие приятные взлёты.

О сколько же раз, крепко держа «не велико тверёзых» Руська и Игоряна, словно пару слепых щенят за шиворот, она вытаскивала из баров нас – существ, уже не принадлежащих к гордой человеческой расе. Тысячу раз я был в совершеннейшем отчаянии и уже решался завершить и без того куцую карьеру певца-куплетиста, и тысячу же раз спасительница Лидок придумывала что-то, что заставляло снова повернуть заплаканное лицо к солнцу и увидеть неожиданную перспективу!

«Дилектор» – так мило называет она себя, цитируя рыжую бестию Пеппи Длинный Чулок, с которой она себя по праву ассоциирует. Человек, исполняющий желания – вот миссия, уготованная ей, и она, так же, как и знаменитая Пеппи, следует по жизни маршем, напевая сей прекрасный девиз! Красотка Лидо́к – лучшая директриса всех времён и народов и совершенно ненормальный мой Друг…

Таких преданных идее людей очень мало, их почти нет, дальше просто идёт сомнительная ниша «группиз», но это уже совсем другая история, которая столько раз описана с таким «пиканом» и клубничкой рокерами из Motley Crue и Guns N’ Roses, что волнительная тема становится уже неинтересной.