Игорь Матрёнин - Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки

Героем я вернулся в стан «праздничной студенческой молодежи». Наши девушки поглядывали на меня с восхищением, а коллеги-ребята с уважением и лёгкой ревностью к победному залихватскому броску.

Добрели мы в составе изрядно загулявшей колонны Авиационного завода лишь только до культового кинотеатра «Москва». Силы потихоньку оставляли нас, и требовалось снова промочить молодецкое горло «всерассейской беленькой». Мы тихонько отделились от магистральной линии движения, тем более что изрядно усилившиеся «употребимым» горячительным нестройные голоса пролетариев и инженеров начали вызывать тревогу.

Вторую порцию «праздника» раздавили в жидких кустах в аккурат возле кинотеатра. И сразу же было принято естественное решение посетить дневной киносеанс. Шумной ватагой мы ввалились в чертоги КТ «Москва». Опять-таки первое, что я «драгунски» предпринял, это снял корзину искусственных цветов с крепления на стене и галантно презентовал одной из наших прелестных дам. Чем, разумеется, снискал ещё большее расположение женской части культпохода, но и заставил занервничать престарелых служительниц храма советского кино. Цветы пришлось вернуть, а меня срочно спрятать в темноте кинозала.

Далее припоминаю всё, как под кислотой в 68-году в «хипповском» Сан-Франциско… По-моему, фильм был почему-то про каких-то змей и от сюрреалистического зрелища одному из нас стало худо. Бедолага был госпитализирован в район туалетных комнат, где и утерял в недрах общественной сантехники свою шапочку с помпоном. Рассказывали, что он ещё долго смеялся там над этим фактом высоким дурным тоном мультяшного героя… И шумно радовался, что хохочет так похоже, по-цирковому привизгивая: «А я Петрушка!».

Я, кажется, приставал ко всем прекрасным дамам, что были рядом и даже самонадеянно полагал, что мне отвечают взаимностью. Дальше, как говорится у Вилли Шекспира, тишина…

Да-а-а… И я снова хочу этого жалкого отдыха? Да, хочу! Стыдно, больно, но как бы я сладко вернул этот дурацкий денёчек, когда мы были такие балбесы, но такие молодые балбесы! Вот почему снова так охота лихо накатить в этот революционный денёк, несмотря на глупые запреты и зароки! Всё, нафик, я бегу смотреть социалистический парад на мою Красную Площадь, а там уж, как повернёт затейница-судьба! И держите меня семеро нетрезвых самураев!

Где же играть музыканту, как не на похоронах и свадьбах, как тонко говаривал один из героев пьесы Вампилова? Ну вот и я стараюсь воплотить эту печальную заповедь в своих нечастых выступлениях, да в этой разноцветной книжке, которую, хоть и слова мои весьма нескромны, уже и сам люблю. Заставить недоверчивого зрителя улыбнуться, заплакать, а потом снова расхохотаться сквозь слёзы – вот моя сверхзадача, как вашего личного клоуна.

Я, кстати, всё ещё здесь, с вами, 7-го праздничного ноября «две тысячи двенадцатого», воротившись, не солоно хлебавши, «с грандиозного парада», на который я и не успел. Лишь только полуживые полотна знамён, что ёжатся на зябком ветру, да заиндевевшие рабочие, разбирающие сцену напротив забытого Мавзолея, ну разве что ещё горстка зевак из приезжих, вот, что досталось мне вместо торжественных колонн, шаров и транспарантов… Ну да и ладушки, я «независимо» вернулся и вот сижу себе, по-детски надувшись на всех, даже на родных Андрюху и Боряна. Ну это ж надо – коварно поманить гулянкой, а потом взять и прикинуться такими скромницами!

Взамен на разбитые надежды пристыжённый Андрюха примирительно предложил послушать историю из его нестабильной коллекции, но и она оказывается так себе, и тянет лишь на лёгкую улыбку. Это была скромная байка про некоего чувака-одноклассника, который вначале считался такой уж конченой шпаной, что бедные менты, постоянно его ловившие и терявшие, просто по-человечески устали… И после небывалого окончании им десятого класса «озарено» предложили ему… самому перейти «в ментуру». Ну, дескать, «хоть следить за тобой, паскудой, не придётся». И этот мелкого роста субтильный типчик с тех пор в классических фуражке и форме, что велики ему на размер, и исправно состоит при пресловутой «ментовке». Наверное, нужно это считать примером счастливого перевоспитания. Но почему-то я так не думаю. А думаю я, что ментовскому полку садистов и взяточников прибыло… Скорее, печальная «стори», Андрюха…

Гораздо веселее, когда бухой и буйный наш «гитарреро» Руська голосит среди тёмной ночи, имитируя сцену из «Вия», где напуганный Фома Брут вопит на коварную ведьму: «Заклинаю тебя гайдуком!». Затем с Руськом происходит безумный коллапс, и он продолжает, искромётно импровизируя: «Заклинаю тебя Пауком! Заклинаю тебя Виктюком!». Тут он берёт короткую паузу, а я уже подыхаю от хохота. Да, заклятья мастером металлического «трэша и угара» и томным режиссёром – это, доложу я вам, не просто формальный подход. И наконец, в голову дикого Руськи приходит самая озорная и абсурдная реплика: «Заклинаю тебя Кравчуком!». Тут я просто синею от смеха, потому что Лёша Кравчук – это один из лучших саксофонистов и пианистов Москвы, но при всём при этом такой тиран-руководитель, что многочисленный музыканты России уже пугают своих детей его грозным именем, мол, «вот не будешь гаммы играть – отдадим тебя в оркестр к Кравчуку-у-у!!!». Смешно… Ну объективно, граждане, смешно!

А теперь действительно про «грустно»… Сегодня с утра, бодрый и в завязке, и вообще, радуясь чудесной жизни, случайно увидел пергидрольную и слегка беременную женщину. Она стояла, обречённо облокотившись на угол ларька, с окраинной его стороны, где каждое утро лежат на лавках аллейки, рядом со стадионом «Динамо», живучие алкаши. Женщина положила голову на локоть руки и настолько горько смотрела на проходящих, что в обречённом лице её читалась какая-то невероятная детская обида на то, что этим жестоким утром её не опохмелили, «а ещё называются дружки…». И пойти ей пока явно было некуда, и никто не нацедит ей кружечку. И так ей плохо от бодуна, а больше от невыносимости мысли, что, ну решительно негде снять похмелье, никто не поможет. А подойти с деньгой я не решился – а вдруг ей просто грустно без причины или я обижу её свой неуместной подачкой. Ведь одета она, конечно, несколько потрёпано, но видно, что совсем ещё она не бродяжка. Вот где настоящие слёзы, без пошлых «дураков»…

А вот вам ещё один смех, да и другие слёзы… Как-то на феноменальном концерте Jethro Tull, группы озорной и остроумной, их безумный «вокалёр» Иен Андерсон – ну просто фавн, и только рожек не хватает, выдал номер в своем фирменном духе! На бис вышел на лукавом глазу, согнулся в реверансе, а флейту, хулиган, небрежно приложил к причинному месту, и так, держась за символический приап, и кланялся нам, изумлённым зрителям.