Сергей Псарёв - Прощание с империей

Вступительные экзамены Николай сдал довольно легко, набрав нужный для прохождения конкурсный балл. Неприятности случились позже, когда Барков их совсем не ждал, на отборе кандидатов по состоянию здоровья – военно-врачебной комиссии. До этого он без малейших проблем проходил такие проверки в своём родном городе и краевом центре. Николай засыпался в самом последнем медицинском кабинете, у врача-терапевта. По-видимому, от волнения артериальное давление у него резко скакнуло вверх. «Как же вы кроссы бегать будете в училище, молодой человек?» – спросила у него врач, пожилая женщина. Николай принялся объяснять, что он занимался лёгкой атлетикой, и повышенные физические нагрузки ему помехой в училище не станут. Врач не сделала никаких записей в медицинской карте и предложила ему успокоиться, а потом зайти в кабинет ещё раз.

Нужно сказать, что сдача экзаменов и медкомиссия тогда проходили в летних лагерях на берегу Дона. Быстро оценив обстановку, Николай решил приводить себя в порядок в водах Тихого Дона. Полежав там с полчаса, синий и дрожащий от холода, он снова явился в кабинет врача. Осмотр показал, что давление у него упало, а пульс почти не прощупывался, как у утонувшего человека.

– Вы так сильно хотите поступить в военное училище?

– Обратной дороги у меня нет, доктор. Лучше опять в воду. Домой я, точно, уже не поеду…

Терапевт рассмеялась и, махнув рукой, подписала ему медицинскую карту: «Годен…»

Теперь он курсант Ростовского высшего командно-инженерного военного училища имени Митрофана Ивановича Неделина. Наконец, им выдали военную форму. Это была не нынешняя, кроенная по натовским стандартам мешковатая роба. Они примеряли самые настоящие гимнастерки с курсантскими погонами и высокие яловые сапоги, которые носило не одно поколение русской армии. Напрасно многие из них сразу старались приобрести вид бывалого служаки. Всё это, конечно, тоже пришло, но гораздо позже. Стриженные под машинку, в одинаковой форме, они стали очень похожи, словно кто-то большим ластиком стёр всю их индивидуальность. Сейчас курсанты поставлены в общий строй и превратились в однообразную массу защитного цвета. Оттуда Баркову виден только чужой затылок или грудь четвёртого стоящего справа. Строй качнулся, и волею одного человека двинулся вперёд, словно огромная мохнатая гусеница. Новые сапоги через полчаса превратили строевые занятия в настоящую пытку, но все терпели её до самого конца.

Вдоль строя неторопливо прохаживался замкомвзвода, сержант Маркелов. Волею судьбы в жилах сержанта кровь донецких шахтеров смешалась c цыганской, превратив его в сгусток бешеной энергии. Маленькая фигурка Маркелова являла собой совершенный образец строевой выправки, а сверкавшие круглые карие глаза не сулили новобранцам скорой пощады. Так оно и случилось в дальнейшем.

Со слов своего младшего командира, курсанты поняли, что раньше тратили время зря и ничему не научились в жизни. Теперь из них обещали сделать настоящих людей, защитников Родины. Многие требования сержанта сразу вызвали стойкое неприятие и показались молодым курсантам бессмысленным издевательством. У Николая, с его обострённым чувством справедливости, это и вовсе, вызывало болезненный протест. Армейская служба с её бесконечной муштрой подавляла и угнетала его совершенно. В казарменном помещении военнослужащему было невозможно уединиться даже на одну минуту. Специальными наставлениями всё расписывалось до мелочей, даже положенное количество вещей в прикроватной тумбочке. Число полученных нарядов на вечерние и ночные работы у Николая катастрофически зашкаливало, что только добавляло парадного блеска умывальнику и туалетной комнате. Это притом, что бессонницей среди курсантов никто не страдал. Было тогда о чём задуматься. Даже отец, в прошлом профессиональный военный, с большим сомнением относился к его желанию стать офицером, считая своего сына глубоко штатским человеком, совершенно неспособным к воинской службе. Нужно сказать, что в военные училища во все времена шла далеко не самая обеспеченная и привилегированная часть молодежи. Многих молодых людей просто привлекала сама возможность получения достойного высшего образования на государственном обеспечении. Как следствие, курсанты, не имевшие серьёзных семейных военных традиций, в новой среде быстро ломались и начинали искать пути для увольнения из армии.

По мере того как гражданский дух выходил из молодых курсантов, отношение командиров к ним стало постепенно меняться. Нет, это были не равные отношения, но в них появилось больше уважения и товарищества. Особенно заметно это стало с началом планового учебного процесса, с его зачётами и экзаменами. У многих сержантов, пришедших в учебные подразделения из армии, общеобразовательная подготовка заметно хромала. Как-то рассматривая пожелтевшие фотографии этого времени, Барков заметил, что они с сержантом Маркеловым на снимках часто оказывались рядом. Со временем их отношения переросли в дружбу, несмотря на различия в служебном положении, характере и возрасте. Он подумал, что без его поддержки, едва ли тогда смог продолжить свою учёбу в военном училище.

Порой, навязчивая организация жизни по уставам и инструкциям, имела свою полезную оборотную сторону. Она приучила курсантов к чёткому внутреннему порядку и требовательности к себе, привычке толком организовать любое порученное дело. Даже занятия спортом, необходимые для преодоления больших физических нагрузок, со временем становились частью повседневного образа жизни. Венцом учебных занятий была штурмовая огневая полоса препятствий и марш-броски с полной армейской выкладкой. В этом всегда присутствовало что-то из области психологии. Любому курсанту здесь требовалось делать усилие над собой. После этого можно хоть в огонь, хоть в воду. Особенность марш-бросков заключалась в том, что кроме выполнения индивидуального норматива в зачёт шло и общее время учебного взвода. Это значит, что отстававших в учебном подразделении быть не должно, их на бегу тащили за собой на поясных ремнях. У ослабевших курсантов сослуживцы забирали и несли автоматы. Барков помнил, что он тоже помогал так своему товарищу. Желание и возможность помочь, даже прибавили ему сил. Ноги сами начинали попадать в такт игравшему задорную польку оркестру. Помогая ему, Барков пересёк заветную черту финиша. Они оба тогда уложились в заданный норматив.

Как здесь не вспомнить изнуряющие своей монотонностью занятия по строевой подготовке. Ею с курсантами занимались специальные строевые офицеры. На первом году всех готовили по общевойсковой практике, и поэтому особое внимание уделялось заучиванию уставов и исполнению строевых приёмов. Два раза в год, в марте и сентябре, начиналась общая ежедневная многочасовая подготовка к военному параду, в котором непременно участвовало их училище. Курсанты – ракетчики были любимцами в городе, и военные парады с их участием собирали немалое количество зрителей на центральной площади. Её облик определяло здание драматического театра, похожее на циклопический трактор – довоенный шедевр эпохи конструктивизма. Украшенный кумачовыми транспарантами и огромными портретами вождей, город встречал очередную годовщину Великого Октября. На Театральной площади застыл развёрнутый парадный строй воинских частей гарнизона. В полной тишине над площадью раздалась команда: «Парад, смирно! К торжественному маршу, поротно, дистанция на одного линейного»… «Первый батальон прямо, остальные напра-во!.. «Равнение на право, шаго-м – марш!»