Ирене Крекер - Жизнь не по учебнику. Россия—Германия

– Ему только начинать жить. И он будет здесь продолжать свой род, так пусть уже сейчас пустит свои корни, – так решила я тогда сразу за всех: и за себя, и за сына, и за будущих внуков.

В тот момент я совершенно забыла о величии могучего и прекрасного языка Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Достоевского, Толстого…

Старшие дети, дочь и сын, к тому времени уже вылетели из родительского гнезда. В Германию они приехали, когда дочери исполнилось шестнадцать, а старшему сыну – четырнадцать лет. Дети накапливали уже свой жизненный опыт в новой стране, создавали свою судьбу, имея за плечами знание русского языка, полученного в стране их рождения.

Прожив в Германии много лет, я поняла многое.

Профессиональное становление старшего сына, развивающееся на наших глазах, убедило ещё раз в том, что знание языка никогда не бывает лишним. В детстве, примерно до двенадцати лет, иностранные языки усваиваются без особых усилий, а вот позже эту ошибку исправить уже трудно. Старшему сыну знание русского языка помогло подняться по служебной лестнице. Он в настоящее время работает советником по оздоровительному питанию, по обмену опытом он – частый гость в Москве, Петербурге, Новосибирске и даже в Туркмении.

А младший член семейства, которого мы привезли сюда в трёхлетнем возрасте, так и остался человеком, не до конца понимающим нас, своих родителей, когда мы разговариваем с ним на русском, что затрудняет процесс общения. Сейчас он – программист, имеет постоянное место работы на одной из известных в нашем краю фирм. Но он имел бы больше возможностей профессионального роста, если бы знал русский язык в совершенстве. Да, он может сейчас читать в подлиннике Гёте и Шиллера, о чём я мечтала в своё время, но не может прочесть ни одного слова из книг, написанных мною на русском языке, в которые я вложила частицу души, своё понимание счастья. Сын внимательно слушает мои рассказы о литературных героях. Их мысли и чувства выражают у него сопереживание. Он может дать дельный совет, направить мысль мамы-автора в нужном направлении. Но когда я понимаю, что мои книги в оригинале он, наверное, никогда не прочтёт, руки опускаются. Это – трагедия, когда дети хотят, но не могут понять, из-за незнания и неумения различать тонкости языка, самых близких в жизни людей. В последнее время работаю над созданием родословной. В совершенстве могу это сделать только на русском языке. Вы бы видели беспомощный взгляд сына, когда я ему рассказываю о своих находках и открытиях. Он и в этом случае проявляет интерес. Но сможет ли когда-нибудь продолжить дело, начатое матерью?

Ведь это невосполнимо, когда дети не понимают языка матери. Но, может быть, ещё не всё потеряно, и в какой-то момент сын захочет заполнить эту душевную нишу, и начнёт самостоятельное изучение языка страны, в которой родился? Всё возвращается на круги своя: я тоже вернулась к пониманию того, что не надо предавать идеалы молодости, не надо приспосабливаться к обывателям, которые пытаются унизить, неоднократно напоминая о том, что если мы приехали на историческую родину, то должны забыть прошлое. Как хочется верить, что через десятилетия никто не скажет в адрес наших правнуков: «Ах, вы из того дома, в котором живут переселенцы (аусзидлеры)?»

Много написано об oсени, но каждый пишет о ней по-своему. Мне близки слова поэта, увидевшего в лозах винограда, созревшего в долине под горой, «отраду осени златой». А я в год переезда в Германию была поражена холмами, на которых располагались виноградные плантации. Они и сейчас, почти через три десятилетия, поражают своей красотой и жизнеспособностью. А тогда я в течение нескольких месяцев на автобусе сопровождала трёхлетнего сына в детский сад, который был расположен в одной из окрестных деревень.

Надо сказать, что в то время мы проживали вместе с другими переселенцами из Союза в доме-общежитии семей на пятьдесят. Это было трудное время для всех, но детям было труднее. Мы и сейчас не знаем, что творилось в их маленьких головках, когда они оставались в чужой атмосфере, обстановке и среди незнакомой речи. А наш малышка к тому же ещё только недавно научился говорить по-русски и никогда не жил в окружении незнакомых людей.

Остро ощущая страх за сына, я ездила с ним несмотря на то, что в автобусе всегда был кто-нибудь из родителей, сопровождавший детей. Общественный транспорт в Германии не очень развит. Между отдалёнными населёнными пунктами автобусы ходят редко, хотя и по расписанию, поэтому мне часто приходилось возвращаться домой по холмам мимо виноградников, по асфальтированным дорожкам, проложенным между ними.

До сих пор помню, что я захлёбывалaсь воздухом от переизбытка кислорода, пьянелa от запахa и проб с винограда. Правда, его собирать на этих плантациях – запрещено. У каждой виноградной лозы есть свой хозяин, как и у каждого плодового дерева по обочинам дороги. Но я не могла удержаться от желания попробовать эти манящие плоды. Тем более что они были различны по форме и цвету, и вид у многих ягод был «продолговатый и прозрачный, как персты девы молодой». Так часа по два в день путешествовала я между виноградниками, не замечая, как приходила домой, наполненная энергией и желанием найти себя в новой жизни.

С той осени прошло почти тридцать лет. За это время муж вырастил свой маленький виноградник во дворе дома, который мы приобрели два десятилетия назад. В течение многих лет, чтобы доставить мне радость, он выбирает самую зрелую гроздь и молча оставляет подарок на кухонном столе, зная, что буду рада. День ото дня плоды на лозах становятся нежнее, мягче, сочнее.

Воспоминания не оставляют меня. Возвращаюсь тропинками памяти в далёкие школьные годы. В детстве мне посчастливилось несколько раз провести часть каникул в тёплых краях. Однажды мы гостили всей семьёй у маминой сестры в Казахстане, в посёлке Джетысай, недалеко от Ташкента. Там я впервые увидела большие плантации с виноградными лозами. Наелись мы его тогда вдоволь. Особенно понравился сорт дамские пальчики, наверное, именно эти плоды поэт и назвал «перстами девы молодой». С тех пор запомнился и сорт винограда – изабелла, особенный по вкусу и запаху. Почему-то в интернете на сайте «Виноград. Всё о винограде» я такого сорта не нашла. Может, память подводит? А, может, мы сами его так когда-то в детстве назвали…

Родом мы с мужем из сибирского края. Виноград и в детстве, и значительно позже ели только по праздникам, да и не помню, чтобы нас кто-нибудь угощал им. Дорогое это было удовольствие. А когда появились дети, покупали его на рынке за дорогую плату, чтобы порадовать их хотя бы его видом.