Ирене Крекер - Жизнь не по учебнику. Россия—Германия

Много лет назад мамин брат, дядя Эрвин, переехавший в Германию из Эстонии с семьёй намного раньше нас, привёз в подарок несколько черенков винограда и именно изабеллы. Муж отнёсся к подарку бережно. Защищал его от нашего пса Вушеля, который, свободно прогуливаясь по территории двора, всё норовил добраться до его корней. Несколько отростков муж сумел отстоять. Они прижились. И вот теперь у нас собственный виноград, чем и гордимся.

К сожалению, дяди Эрвина уже несколько лет нет среди нас. Bиноградные лозы каждый день напоминают о нём. Часто в мыслях возвращаюсь к событиям того памятного дня, когда он с семьёй был у нас в гостях. Это был семейный праздник.

Даже самой не верится, что мы пустили здесь корни. Четыре поколения собрались в тот день за щедро накрытыми столами. Звучала музыка: русские и немецкие песни. Воспоминания, сопровождаемые показом фотографий через диапроектор, лились рекой. И вот тут-то мы и наши дети ещё раз почувствовали, что наши корни накрепко связаны с плодородными землями Грузии, где родилась моя мама, откуда была депортирована с семьёй осенью первого года Великой Отечественной войны.

Её сёстры и братья, друзья-одноклассники, присутствовавшие на вечере, вспоминали детские годы и молодость, рассказывали о своём селе, которое окружали виноградники, о вине, молодом и терпком, которое изготовляли их отцы и деды. Я ощутила в тот вечер атмосферу немецкого села, которое в несколько дней перестало для многих быть домом. Казахстан и Сибирь стали их второй родиной. Грустно всё это вспоминать и больно за родителей, за народ, который в России называют немецким, а в Германии – русским…

Что-то взгрустнулось мне сегодня. Наверное, поздняя oсень – виновница тому. Перепады погоды отражаются на настроении. Но не для того мы живём, чтобы тосковать о былом, разбираться в его перипeтиях. Нашим детям и внукам жить в этой стране, которую мы для них выбрали. Имели ли мы право решать за них, распоряжаться их судьбами? Не знаю. Это уже другой вопрос.

Возвращаюсь мыслями в сегодняшний день. Осень этого года богата виноградом, и виноградного вина – хоть отбавляй. Каждому известно, что небольшое количество красного вина снижает риск сердечных заболеваний. Может, поэтому весь октябрь в городах и посёлках юга Германии проходят праздники, посвящённые ему. Молодое вино и луковый пирог – здесь визитная карточка осени.

В наших краях принято говорить о лёгких винах с фруктовыми нотами. Так, в двухстах метрах от нашего дома находится дом местного предпринимателя, специалиста по виноградному вину – фирма Егле. Здесь можно приобрести бутылочку вина с мускатом, малиной, грушевым, яблочным привкусом. Не знала я раньше, что существует наука ампелография, которая занимается изучением винограда. Не знала и того, что после сбора винограда его лоза продолжает накапливать минералы, которые расходуются в течение периода относительной спячки и питают рост лозы в новом сезоне. Также не знаю, что ещё известно моему мужу по этому вопросу, но уверена, что его заботливые руки являются одним из условий хорошего урожая нашего миниатюрного виноградника.

Через несколько дней наша семья будет праздновать день рождения мужа, отца. Придут дети: дочь Ольга с мужем Василием, старший сын Виктор – из Берлина, младший сын Даниель с женой Шарлине, проживающие с нами в общем доме. Вот тогда и попробуем его виноградного вина и виноградного сока. Луковый пирог тоже найдёт своё центральное место на празднично накрытом столе, и друзья заглянут на огонёк.

Пишу эти строки, а в душе, не переставая, звучат строки Булата Окуджавы:

Я помню немного из того прошлого, когда появилась на свет. Это было так давно. Может быть, в процессе написания воспоминания польются из моей души, и я попытаюсь восстановить ушедшие из памяти события, но в настоящий момент, когда я думаю о прошлом, перед глазами встаёт только необжитый таёжный край, который по истечении времени я не могу назвать даже провинцией. Сюда не дошла цивилизация и сегодня. Как я сейчас понимаю, это был край ссылок политических и неполитических преступников и спецпоселенцев.

Там в одном из бревенчатых домиков, сколоченных наспех на случай приобретения крыши над головой, я и родилась в семье немцев по историческим корням, высланных в тысяча девятьсот сорок первом году на вечное поселение обживать и благоустраивать этот таёжный край. Здесь и прошли пять первых лет моей жизни.

Моя мама родилась в большом немецком поселке Катариненфельд в Грузии. Позже это местечко получило название Люксембург. В настоящее время это город Болниси.

Там мама проучилась в немецкой школе до седьмого класса. Как она вспоминает: до этого года все предметы велись на немецком языке, учителями были местные немцы. Примерно в тысяча девятьсот тридцать восьмом году их школа была закрыта, часть учителей арестованы. В школах было введено обучение на русском и грузинском языках. Мать в то время не могла ни писать, ни читать по-русски, тем более по-грузински: школу пришлось бросить. На этом закончились её университеты.

В первые месяцы войны все мужчины в селе были арестованы, и больше о них ничего не было слышно… Пропали без вести… Ходили слухи, что деда выпустили. Не застав дома семьи, он пустился на поиски, но не дошёл, не нашёл, умер по дороге… Во всяком случае в списках живых больше не значился.

В октябре тысяча девятьсот сорок первого года в числе других немецких семей семья матери была отправлена на вечное поселение в Казахстан. «Это была моя родина, – сказала мать однажды, – с парой чемоданов, подписав бумагу, что мы навечно, без права вернуться, высланы из родных мест, легко одетые, без достаточного запаса еды, мы вынуждены были покинуть родные места. Мы были вырваны из нашей прошлой жизни и брошены посреди казахстанских степей своей страной на выживание. Так стали мы русскими, такой дорогой ценой обретя свободу и возможность жить среди них».

Это было только начало скитаний и борьбы мамы за существование, начало её жизненного пути, полного непонимания сути вины и возможности освобождения от неё. Она, как и все её соотечественники в те годы, покорилась судьбе. Всем тогда было несладко. Десятки тысяч русских по своим корням были уничтожены во время войны в Гулаге, но это другая тема…

Семье матери, оставшейся в Казахстане, тоже пришлось нелегко: мать, то есть моя бабушка по линии матери, вскоре умерла. Старший брат мамы учился до войны в Ленинграде. Он пропал без вести. Отец так и не вернулся из мест лишения свободы. Младшие сёстры и брат были брошены на произвол судьбы.