Игорь Ткачук - Вспомните, ребята!

В середине смены после нескольких дождливых дней река поднялась, образовав дополнительный рукав, который отрезал жилой дом, стоявший на возвышении недалеко от столовой. С верхней площадки лагеря были видны сидевшие на крыше дома люди. За ними беспомощно наблюдала многочисленная группа мужчин в милицейской и пожарной форме.

Терек нес вывернутые с корнями деревья и обломки строений. Плавучими и другими средствами помощи в этой ситуации власти не располагали. К счастью, вода постепенно пошла на спад и дом устоял. Правда, ужин в этот день выдали сухим пайком. Столовая не работала.

Администрация периодически организовывала пешие походы в Дарьяльское ущелье и поездки в город. На экскурсии в городской парк Орджоникидзе впервые прыгнул с парашютной вышки. Не поддающееся здравому смыслу опасение вызывала неустойчиво хлипкая ступенька на краю верхней площадки. Постарался «нырнуть» с нее поскорее. Билет на прыжок стоил один рубль. Ознакомительный подъем – 50 копеек.

На концерте самодеятельности по случаю закрытия смены из нашего отряда выступили сосед по палате (имени не помню), зажигательно танцевавший на пуантах национальный осетинский танец, и девочка, звонко певшая частушки на злободневные политические события. Тексты задорных куплетов в духе фильма «Покровские ворота», певица получила от организаторов концерта. Запомнились слова: «Три-та ти-та, три-та ти-та, посмотрите – ка на Тито. Он скатился с Уолл-стрита, дальше нет ему пути…».

Машина, отвозившая нас в Георгиевск, заехала в лагерь на следующий день после концерта. Дата этого события (10 июля 1953 г.) запомнилась легко. В этот день было объявлено об аресте «английского шпиона» Л. П. Берия. На улице города Орджоникидзе наблюдал из нашего остановившегося грузовика старуху, громко причитавшую на тему «Боже, кому же теперь верить!»

В Георгиевск мы ехали на заводской автомашине «ГАЗ-51». Наше имущество поместилось в деревянный ящик, изготовленный в упомянутом тарном цехе Ассиновского завода. Впоследствии до 1965 года этот ящик использовался для хозяйственных нужд и стоял на кухне сначала в Георгиевске, а затем в г. Крымске Краснодарского края. Верхняя крышка этого ящика, покрытая клеенкой, использовалась в качестве разделочного стола.

Перевод состоялся по инициативе мамы, которая хотела продолжения моей учебы в городской (не станичной) школе. Кто мог предвидеть, в какую педагогическую помойку я попаду? Впоследствии выяснилось, что качество образования в Ассиновской средней школе было достаточным для поступления выпускников в популярные технические вузы без дополнительной подготовки и репетиторов.

К нашему новому жилью мы подъехали в сумерки. Это был одноэтажный коттедж на две квартиры с небольшим асфальтированным двором и сараями, примыкавшими к забору консервного завода. В одной половине строения жили главный инженер предприятия Гелюх с женой и сыном Алексеем, окончившим 9-й класс. Вторую половину наша семья делила с санитарным врачом завода, молодой незамужней Зоей (фамилии не помню). Наше жилье состояло из комнаты площадью 12 кв.м. и кухни, оборудованной кирпичной печью с варочной плитой. Напротив печи на табуретке с вертикально прибитой доской располагался умывальник «соскового типа». Воду брали в колонке за воротами.

Десятиметровая комната Зои отапливалась печью, подобной нашей. Отдельной кухни соседка не имела. Новый 1954 год Зоя с друзьями из-за тесноты жилья санврача по предложению мамы встречали у нас.

Дощатый туалет на два отделения располагался в тылу двора напротив входа в нашу половину коттеджа. Одно отделение «приватизированное» Гелюхами, запиралось на навесной замок.

Часть улицы Красноармейской, на которой стоял наш коттедж, оканчивалась тупиком, переходящим в круто опускающийся склон с пешеходной тропинкой. Сверху просматривалась текущая из Пятигорска мелководная река Подкумок, заречные заросли кустарника, который местные жители по недоразумению называли лесом. Далее шли бесконечные поля.

Из исторических хроник известно, что в прошлом город знавал лучшие времена. В 1783 году в нем был заключен Георгиевский трактат между Россией и Грузией. Расцвет пришелся на начало XIX в. Город стал центром шёлковой промышленности и местом проведения крупнейших на Северном Кавказе ярмарок. С 1802 по 1824 год Георгиевск приобрел правовое положение административного центра Кавказской губернии. Затем уступив этот статус Ставрополю, вернулся в рамки уездного центра.

Забегая вперед, скажу, что никто из моего тогдашнего уличного и школьного окружения об этих знаменательных фактах ни малейшего представления не имел. На уроках истории (предмет преподавал директор школы, которая теперь носит его имя) об этом речи не было. В числе достопримечательностей, упоминаемых на школьных уроках, с гордостью назывались 13 заводов. В лидерах числился арматурный, изготавливавший запорные устройства – задвижки (вентили) на трубы большого диаметра. Из собственных наблюдений и общения с новыми друзьями я узнал о существовании в городе, кроме общеобразовательных школ, ремесленного училища («Ремеслухи»). «Ремесленников» было видно издалека по добротной парадной форме из черного сукна или повседневным гимнастеркам из Х/Б синего цвета. В этом училище получил профессию формовщика сосед по улице и товарищ Володя Шкавров (Шкавря). В 1954 и 1955 годах на танцах в городском Доме культуры дважды происходили массовые драки с поножовщиной между «городскими» и «ремесленниками». Начинали «городские». «Ремесленники» брали верх быстро собранным резервом и напором. «Городские» позорно убегали из ДК через пролом в крыше. В обоих случаях не обошлось без трупов.

В городе размещались тюрьма (следственный изолятор) и колония для несовершеннолетних, а в 7 километрах в направлении Прохладного – исправительно-трудовая колония для взрослых. Освободившиеся из нее граждане для получения прописки поступали на арматурный завод, однако рабочее время, как правило, проводили вне трудового коллектива, «гастролируя» в недалеко расположенных курортных городах Пятигорске, Кисловодске, Ессентуках и Железноводске.

Криминальная обстановка в городе была напряженной. Грабежи и разбои случались систематически. В сентябре 1954 г. проживавший на нашей улице терапевт районной поликлиники по фамилии Кугук, защищался от лезшего ночью в окно его квартиры вооруженного финкой домушника. Сначала экулап сделал предупредительный выстрел из охотничьего ружья. Однако «визитер» не остановился. Терапевт уложил его выстрелом в грудь из второго ствола. Лужа запекшейся крови у двора терапевта оставалась в течение дня. Милиция к врачу претензий не имела. Погибшего знали «с нехорошей стороны».