Игорь Котов - Преданные империей. Записки лейтенанта

Вижу, на земле валяются обглоданные кости. Не понятно чьи. Судя по разговору – тела наших военных специалистов. Файзулла Амин (на тот момент правитель Афганистана), когда понял, что его наше КГБ СССР обмануло, хитростью заставив подписать ОБРАЩЕНИЕ К СССР О ВОЕННОЙ ПОМОЩИ, приказал физически уничтожить ВСЕХ НАШИХ ВОЕННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ, находившихся в афганской армии. Резня шла повсюду. Лишь в тех подразделениях, СПЕЦИАЛИСТЫ которых были заранее предупреждены, обошлось без большой крови. Говорят, вырезали человек тридцать.

Но тогда, я видел не более 3—4 трупов. Их кости обглодали шакалы, которые частенько шастали по степи, наводя страх.

– Какие трусы, не помнишь?

– Черт его знает…, похоже, он. Но вы же знаете, товарищ генерал, определить труп по трусам…

– Что определить, не видишь, трусы красные. Он это. Чувствую – он. Что жена мне скажет?

Пятидесятилетний (наверно) генерал покачал головой. Был в его словах нечто такое тоскливое, что в какой-то момент мне показалось, что большего горя почувствовать практически невозможно.

Вот такую, блин, интернациональную помощь, мы решили оказать средневековому народу, которого хотели заставить построить социализм. Но эти мысли не часто влезали мне в голову, во всяком случае, тогда. Ибо там, в Афгане, я, как и все остальные был одержим.

Вечерело. И весьма странно. Сначала наступала темень, а луна появиться спустя пару часов, а пока черная мгла медленно погружала землю в пустоту. Ни звезд, ни чего. Тоска и рутина. Путешествие в казармы артполка удовлетворения и трофеев не принесла. Проинструктировав боевое охранение, Князев предложил сыграть в карты, но из меня картежник, как из него Папа Римский. Отказавшись, решил побродить в округе, не заходя за периметр, и тут почувствовал, как кто-то приближается сзади. Еле слышимый удар ботинок о мерзлую землю умело поставленной ступней. Я положил руку на кобуру, в которой притаился пистолет, в готовности выхватить его.

Ежедневно нам зачитывали приказы командования о бдительности с примерами, как в том, или другом подразделении Советской армии, вырезали солдат. То в одном полку, то в другом – отставшего от части офицера, раскроят как тушку барана на праздник Рамадан. Страшно.

А пока ко мне приближалось темное пятно, напоминающее человека. Мышцы напряглись, в готовности к сопротивлению. Помирать под ножом мятежников не хотелось. Да, вообще помирать не хотелось. В свое время, до одури учась обнажить ствол, я тренировал руку, стремясь выхватить ПМ из кобуры как можно быстрей. Иногда получалось за пару секунд.

Резко обернувшись, чуть не доведя себя до инфаркта мыслями о кровожадных басмачах, я был готов пустить в ход пистолет.

Чтобы рядовые окончательно не свихнулись на почве охамевших вшей яростно кусающих интернационалистов, заставляя их капитулировать столь энергично, что командование, просчитав потери, организовало помывку личного состава в городской бане города Тулукан, где до нас парились басмачи. Именно так мы называли жителей Афганистана. Духами, как сейчас называют наших врагов, мы кликали худых и голодных солдат. Тощих, как, собственно, и духи.

Оружие, ранее розданное по рукам, вновь собрали в ящики, бойцов посадили на машины и, под охраной БМП-1 повезли мыться. Знай об этом мятежники, они бы нам так голову намылили, что мало не показалось бы никому. От лагеря до бани было двадцать минут езды. Сущая ерунда для замученных вшами людей.

Представляя собой помещение 13 века, типа греческих терм с водой настолько теплой, что она не превращалась в лед лишь по причине нахождения в ней советских солдат, согревающей её своими телами, баня оказалась хуже, чем мы ожидали. Серого цвета вода с мыльными кругами, все же позволяла намылить хозяйственное мыло, так нелюбимое вшами. Уж и не говорю, что все военнослужащие поголовно обрили головы и другие интимные места, соскребая волосы столь яростно, что Куликовская битва, стороннему наблюдателю, представлялась детской забавой.

Мутная, словно ей уже пользовались как минимум все жители Тулукана и восставшего артиллерийского полка до прихода советских войск в течении десятка лет, с мыльными разводами, в которых сидели палочки Коха, медленно гребущие в сторону советских солдат, вода вызывала ужас, с которым ещё справиться было можно. Но с запахом внутри, эдакой смесью зарина с хлорпикрином, проникающим в самые затаённые уголки сознание – нет.

При входе в баню на стене висело огромное зеркало, напротив которого устроился бородатый душман (а вы видели не бородатого душмана?), которого стриг парикмахер. Такой же не стриженный и не бритый как его клиент. В руках держа опасную бритву, он орудовал её как заправский мясник ножом, со свистом махая ею справа налево, чем-то напоминая красноармейца из конницы Чапаева, попавшего в гущу беляков.

– Побреемся? – предложил Кондратенков Вова, и тут же рассмеялся своей шутке.

– После тебя, – ответил я

– А где банщик? Вода же холодная. Как мыться? – возмутился Игорь Баранов взводный из первой роты.

– Быстро…, – ответил кто-то за спиной.

Через эту пытку сауной прошли все бойцы первого батальона. Кроме тех, кто был чист. Писаря из полка и штаба батальона. Как им, скажите, это удавалось?

Приказ гласил: Силами первого батальона выдвинуться в сторону населенного пункта Рустак и уничтожить противника, захватившего город.

Что ж приказ как приказ. Надо взять поселок или как его там… типа города. А все города в Афганистане настолько убогие, что наворачивалась слеза. Выдвинулись. Справа и слева куцые деревья у обочин. За ними клочки черной земли, присыпанной снегом. Вдоль дорог убогие лавки с чем-то. И глаза продавцов-афганцев. Иссиня черные. Смотрят без эмоций. Им тоже интересно. Кто это такие?

Где-то, через десяток километров с начала марша остановились в поле. Ждем. Впереди вспыхнула стрельба, но быстро затихла. Команд пока никаких не поступает. Связь держу с Князевым по радиостанции. Приладили маленькую – Р-126. Удобная и не занимает много места. Иногда дремлю.

– Товарищ лейтенант, смотрите, – водитель кивнул в сторону недалеко стоящих дуванов, расположившихся за широким полем непаханой земли, кое-где покрытой снегом. По краю поля в нашу сторону шла линия солдат в крысиного цвета шинелях. Человек тридцать. Афганская армия. Над головой стали свистеть пули, высказывая свое мнение о нас.

– Кто это такие?

– Хрен его знает?

Я вышел из кабины и подошел к сгрудившимся офицерам первой роты, так же, как и я наблюдающие за перемещениями неизвестного подразделения в двухстах метрах от нашей колонны.

– Учения что ли у афганцев? – вставил свое слово Князев, только подошедший к основной группе зевак.