Юрий Стальгоров - Кто я? Книга 2. Мои университеты

Молодая женщина встает, надевает трусики и говорит, как бы спрашивая: «Я пойду?». Я ее спрашиваю:

– Что ты здесь делаешь?

Она отвечает:

– Жду автобус.

– Какой автобус?

Она называет номер маршрута.

Я к Бузоверову:

– Как она сюда попала?

Тот отвечает:

– Вот здесь дырка в заборе.

Подходит к забору и поворачивает одну широкую доску почти на 90 градусов. Пройти на автодорогу вполне можно через эту дырку.

Девушка тотчас же улизнула туда. Действительно, буквально рядом стоянка автобуса. Я к Бузоверову:

– Ну, расскажи, как дело было.

– Я обошел оба склада, пришел сюда уже ко времени, когда вы должны были подойти, чтобы сменить меня. Однако вас не было, тогда я открыл эту дырку и выглянул на дорогу, а там стоит эта девушка. Я ее спросил, что она здесь делает. Она ответила, что ждет автобус. А ведь уже полночь. Я ее пригласил сюда, и она пришла.

Я ответил:

– Понятно, сдавай пост.

Курсанты смеются над Бузоверовым. Я поменял часового, и мы ушли в караульное помещение. Я напомнил Бузоверову, что говорил наш начальник медсанчасти насчет венерических заболеваний, Бузоверов молчал. Через день эта история имела продолжение. Во время послеобеденного отдыха, когда мы лежали на наших матрасах на полу (постель Бузоверова была рядом с моей), он ко мне тихонько обращается:

– У меня на члене какая-то болячка.

– Ты к врачу обращался?

– Нет.

Тогда я встал и говорю Бузоверову:

– Иди в санчасть немедленно.

– Да мне стыдно.

– А под забором заниматься со случайной женщиной, возможно, больной, тебе было не стыдно?

Он, конечно, молчит. Тогда я поднимаю двух курсантов и говорю им:

– Отведите его в санчасть немедленно. Будет сопротивляться – ведите силой. Мало ли, что у него – может, сифилис, и мы от него прихватим также, при соприкосновении.

Они повели его. Примерно через 20 минут возвращается Бузоверов, широко улыбаясь, и говорит:

– Там чирей, сказал врач.

Я говорю:

– Ну и слава богу.

Несмотря на приказ начальника училища не ходить к местным женщинам, несмотря на опасения заразиться венерическими болезнями, курсанты все же самовольно ходили.

Как-то, когда наш взвод снова был в наряде, я был помощником начальника караула. Начальником караула был наш командир взвода лейтенант Деревянкин. Пришел к нам в караульное помещение дежурный по части, капитан. Он был из той войсковой части, на территории которой находилось в данный момент наше училище. И вот этот капитан говорит: «К нашему командиру обратился начальник милиции города Алапаевска с просьбой помочь им в операции по поимке вооруженного дезертира. Командир сказал, что пусть туда идет караульный взвод, вернее, свободные от несения караульной службы курсанты с офицером».

Для нас это было совершенно неожиданно, и лейтенант Деревянкин пытался было протестовать, но капитан сказал, что этот вопрос согласован с начальником нашего училища. И вот мы, пятеро курсантов плюс наш лейтенант, отправились к месту проживания дезертира. С нами шел милиционер, который пришел к нам в часть, чтобы впоследствии сопроводить к месту происшествия. По пути милиционер нам рассказал, какая ситуация сложилась.

Им сообщили, что из войсковой части, расположенной в Западной Украине, сбежал солдат с пистолетом. Этот солдат отслужил положенные три года службы и должен был быть демобилизован, но он совершил какое-то уголовное преступление. Его пытались задержать, но он сбежал. Его родители, вернее, одна мать, живет в Алапаевске в своем доме. Когда милиция пришла, чтобы арестовать этого дезертира (милиционер назвал его имя и фамилию, я запомнил только имя – его звали Иван), он укрылся в доме и стал отстреливаться, при этом ранил одного милиционера. Сейчас он сидит в доме. Вокруг наряд милиции, но они боятся даже высунуться из своих укрытий, а начальник милиции сказал: «Попросим военных. Это их кадр, пусть они с ним и справляются».

Мы подошли к дому, где укрылся дезертир. Домик был небольшой: крыльцо на входе, дверь, рядом окно. Окон было всего четыре на трех стенах. На одной стенке два окна и на двух стенках, в том числе стене, где дверь – по одному, а одна стена была глухая, без окон. Имелись ставни, но они были раскрыты. Как только мы пришли, все милиционеры, кроме одного, ушли, пошутивши: «Наша смена окончилась, теперь воюйте вы». Что делать, мы толком не знали, наш лейтенант тоже.

Через окна пролезть в домик было невозможно – окна маленькие и не открывались. на них были только форточки. Дезертир отказывался выходить, и тогда наш лейтенант крикнул: «Иван! Выходи, сдавайся, здесь солдаты». Этот Иван в ответ выстрелил в закрытую дверь. Он дал понять, что, если солдаты будут входить через дверь (а входить можно было только по одному), он всех нас перестреляет.

Тогда я вспомнил, что видел в 1948 году, как бойцы истребительного батальона вместе с пограничниками брали двух бандитов, засевших в похожем на этот домике. Еще я вспомнил, как военрук в техникуме преподавал нам тактику в рамках действия взвода. Там была тема «Взвод в уличном бою». Военрук любил эту тему – во время уличных боев в Сталинграде он штурмом брал вместе со своим взводом такой же домик, в котором засели немцы. Он рассказывал, как он открыл дверь в домик, а оттуда раздалась автоматная очередь, и у него была разбита пулями вся левая рука. Он нам показывал свою изуродованную руку. Он ещё говорил – хорошо, что он не сунулся туда, а только открывал дверь, а то бы был убит.

Я подумал, что лучше применить тактику бойцов истребительного батальона, и сказала лейтенанту: «Давайте попробую я». И крикнул: «Иван, я до армии прослужил год в истребительном батальоне в Западной Украине и знаю, как брать бандитов в хате. Мы расстреляем окна и забросаем твой дом гранатами, а потом подожжём. Ты служил в Западной Украине и, возможно, видел такие операции, поэтому выходи, сдавайся. Вначале выбрось пистолет – стрелять по тебе мы не будем».

Я расставил курсантов напротив всех окон и сказал: «По моей команде три раза стреляйте по окнам». Курсанты заняли позиции, я опять крикнул Ивану: «Бросай пистолет и выходи сдаваться!». В ответ снова раздался пистолетный выстрел в закрытую дверь. Конечно, этот выстрел никакого вреда никому не принес, но было ясно, что дезертир сдаваться не хочет. Тогда я крикнул курсантам: «Огонь!». Они выстрелили трижды, каждый по своему окну. Окна вдребезги. Я снова крикнул: «Как, Иван, теперь? Кидать гранаты или ты выходишь? Через две минуты будем кидать гранаты во все окна». Через минуту в разбитое окно рядом с дверью был выброшен пистолет, тотчас же открылась дверь, и вышел с поднятыми руками дезертир.

Лейтенант подобрал пистолет, мы связали дезертиру руки за спиной и повели его в свою часть. По дороге я сказал дезертиру, что гранат у нас не было, но дом поджечь мы могли и подожгли бы. Потом меня спросил лейтенант: «А ты правда служил в истребительном батальоне?». Я ответил: «Конечно, нет, но я видел аналогичный эпизод, и в техникуме такому бою меня учил военрук».