Юрий Бычков - Бог – что захочет, человек – что сможет

По давней подсказке Андрея Никитина и в стремлении привлечь в свой круг знаний как можно больше источников при постижении непостижимо величественной биографии святого князя Александра я открыл оранжево-белый том – «Памятники литературы Древней Руси, XIII век», и углубился в текст, раскрывающий внешние факты и подноготную разгрома шведов-рыцарей. Явно при жизни Александра этот рассказ был им, как бы мы сказали сегодня, надиктован. Теперь сознаю, понимаю, в советское время прочитать «Житие» так, как это удалось мне сделать сейчас, в 2010 году, не вышло бы!

«Стоило только руку протянуть и взять с полки том с литературными памятниками 13 века», – распалялся я, приступая к осознанию личности Александра Невского. Но вряд ли был бы тогда толк от моего чтения «Жития Александра Невского», поскольку время постижения идейного смысла деятельности святого благоверного князя Александра Невского тогда, в начале 80-х годов прошлого века, еще не приспело, о чем говорит комментарий академика Дмитрия Сергеевича Лихачёва о литературных памятниках тринадцатого века, в котором основной, ведущий аспект литературоведческий. Статья названа «Литература трагического века России». Богословский аспект в комментариях Лихачёва вовсе отсутствует, будто в этом нет надобности, дескать, и так всё ясно, а скорее всего, Дмитрий Сергеевич не видит, не желает видеть идейной, религиозной направленности деятельности Александра Невского.

В первую голову на что обращает внимание в комментарии к «Житию Александра Невского» Лихачёв? На всё, что касается продолжения литературных традиций домонгольского периода: на светскость текста «Жития», на преемственность, даже подобие «Жизнеописания Даниила Галицкого» и «Жития Александра Невского», на серийность, что ли, зачатую книжником-монахом, митрополитом Кириллом, по Лихачёву, – предполагаемым автором как «Жизнеописания Даниила Галицкого», так и «Жития Александра Невского». Дмитрий Сергеевич Лихачёв писал: «Светское «Жизнеописание Даниила Галицкого» послужило образцом для церковного «Жития Александра Невского». И именно это облегчало автору «Жития Александра Невского» задачу создания нового типа церковного жития святого-полководца. «Житие» было, по-видимому, составлено в том же кругу книжников, ибо «печатник» Даниила Галицкого Кирилл – стал митрополитом Кириллом, переехавшим на северо-восток и помогавшим Александру. Он сам, этот Кирилл, или кто-то из его окружения, составил оба жизнеописания – Даниила и Александра. В этом убеждает множество стилистических и лексических совпадений».

То ли Лихачёв находился в плену сделанного открытия («Жизнеописание Даниила Галицкого» и «Житие Александра Невского» написаны одним лицом – «книжником», митрополитом Кириллом), то ли не пожелал получать упреков от члена политбюро, партийного «праведника», богоборца Суслова, в увлечённости православной верой, но факт налицо – Лихачёв пропускает мимо глаз и молитву Александра в Святой Софии, в коей без труда различима религиозно-политическая платформа князя, собирающегося выступить и побить захватчиков-шведов, а впоследствии и всех иных ворогов из числа тех, что пытаются посягнуть на русскую землю.

Обратившись к структуре и содержанию «Жития Александра Невского», можно без чрезвычайных мыслительных усилий различить в этом блистательном литературном тексте следующие идеологические установления.

Зачин носит, естественно, панегирический характер, в нём Александр, следует заметить, по заслугам уподоблен и Самсону, и Иосифу Прекрасному, и Соломону, и римскому императору Веспасиану. В зачине кратко, ёмко сказано о происхождении князя: «сына Ярославова, внука Всеволода». В зачине наиважнейшее указание на смысл предпринимаемого автором труда: «И воистину, не без Божьего повеления было княжение его».

Буквально в первых строках «Жития Александра Невского» внятно заявлено автором: «Поскольку слышал я от отцов своих и сам был свидетелем зрелого возраста его, то рад был поведать о святой, и честной, и славной жизни его». В дальнейшем автор делает ещё одно важное заявление: «Хотя и прост я умом, но все же начну, помолившись святой Богородице и уповая на помощь святого князя Александра».

В чём заключалась помощь святого князя Александра? А в том, что он продиктовал, наговорил, изложил как развернутый, уснащённый, то есть снабжённый деталями, подробностями, действующими историческими персонажами, зримый, сценарий Невской битвы как им задуманного и с Божьей помощью победоносно свершённого сражения.

Завершив повествование о Невской битве, которое необходимо воспроизвести здесь от начала до конца, делая необходимые замечания по тексту, автор-составитель «Жития», словно заверяя сие печатью, заключает:

«Все это слышал я от господина своего, великого князя Александра, и от иных, участвовавших в то время в этой битве».

Что же «надиктовал» Александр своему литзаписчику, «монаху-книжнику», конечно, сведующему в святописании и, естественно, не посмевшему бы ни за князя Александра придумывать (не смог бы!) прозрения, аксиомы и постулаты его религиозно-политической концепции спасения великорусской нации и зарождения великорусской государственности?

Внимание! Вы слышите авторизованную, благословлённую, произнесённую вслух при авторе-составителе «Жития» речь князя Александра. Речь от третьего лица, поскольку её пересказывает монах-книжник, «литзаписчик» «Жития Александра Невского».

«Один из именитых мужей Западной страны, из тех, что называют себя слугами Божьими, пришел, желая видеть зрелость силы его, как в древности приходила к Соломону царица Савская, желая послушать мудрых речей его. Так и этот, по имени Андреан, повидав князя Александра, вернулся к своим и сказал: «Прошел страны, народы и не видел такого, ни царя среди царей, ни князя среди князей».

Услышав о такой доблести князя Александра, король страны Римской из северной земли подумал про себя: «Пойду и завоюю землю Александрову». И собрал силу великую, и наполнил многие корабли полками своими, двинулся с огромным войском, пыхая духом ратным. И пришёл в Неву, опьяненный безумием, и отправил послов своих, возгордившись, в Новгород к князю Александру, говоря: «Если можешь, защищайся, ибо я уже здесь и разоряю землю твою».

Александр же, услышав такие слова, разгорелся сердцем, и вошёл в церковь Святой Софии, и, упав на колени перед алтарём, начал молиться со слезами: «Боже славный, праведный, Боже великий, сильный, Боже предвечный, сотворивший небо и землю и установивший предел народам, Ты повелел жить, не преступая чужих границ». И, припомнив слова пророка сказал: «Суди, Господи, обидящих меня и огради от борющихся со мною, возьми оружие и щит и встань на помощь мне».