Ирена Вейсайте - Жизнь должна быть чистой

В конце концов мне эти экскурсии надоели. Я вспоминала наши хрущевки. Однажды вежливо поблагодарила и сказала, что во все туалеты меня водить не обязательно, в случае надобности достаточно будет одного. Представляю себе, что подумали обо мне эти американцы…

Между прочим, путешествуя по Штатам, я плакала три раза.

Первый раз я залилась слезами в книжном магазине. При виде такого обилия книг, предлагавших абсолютно новую, недоступную дома информацию, я сильно расстроилась. Сколько всего отняла у меня советская власть, просто украла! А ведь все эти книги и высказанные в них мысли принадлежали и мне!

Второй раз разревелась в обувном. У меня плоскостопие, и я всегда страдала от плохой обуви. И все подруги мои страдали.

Папа выдал мне шесть тысяч долларов, чтобы я распорядилась ими по своему усмотрению. Помню, что накупила туфель не только себе, но и подругам.

Третий раз я плакала в кабинете стоматолога. Там я внезапно поняла, что лечить зубы можно без той кошмарной боли, которой сопровождался этот процесс в советской поликлинике. Одно только слово «бормашина» уже наводило ужас.

И еще один аспект, связанный с моим путешествием. Еще в Штатах я стала обдумывать, как рассказывать о своих впечатлениях по возвращении в Литву. Ясно, что с близкими друзьями можно быть откровенной, а вот чужим, посторонним, тем более если они из «органов», что им можно рассказывать? Это была настоящая головная боль. Что можно рассказывать о своих американских впечатлениях, чтобы все эти «уши» ко мне не прицепились?

Наконец я нашла выход. Буду говорить о калориях и диетах! Так я стала «специалисткой» по похудению и подсчету калорий. В то время такие вещи, очень популярные в США, были совершенно неизвестны в Литве.

По поводу возвращения я устроила у себя вечеринку, кажется, это был мой день рождения. Угощала всех еще не известным в Литве коктейлем “screwdriver”, или «отверткой», состав которого теперь назовет каждый: водка с апельсиновым соком. Я тогда любила шутить, что “screwdriver” – прямой путь к счастью: если тебе плохо, выпей на голодный желудок один коктейль, и тебя «развинтит». К каждому блюду прилагалась записка о том, сколько в нем калорий.

Мы, конечно, превысили все нормы… Но было очень весело.

Вам, наверное, сейчас трудно себе это представить, но, возвращаясь из Штатов, я тащила в чемоданах не только книги и ботинки, но также и хозяйственные и прочие товары, которых было не купить в Литве. В том числе два литра апельсинового сока. Сок этот, понятное дело, предназначался для изготовления вышеупомянутого коктейля “screwdriver”. Я никому не сказала, что сок разбавлен водкой. Правда, соотношение водки и сока было весьма гуманным, ни у кого не начали заплетаться ни ноги, ни язык, но все моментально расслабились…

Как я уже сказала, к каждому именинному блюду прилагалась записка с количеством калорий в пересчете на одну порцию. Кроме того, я прочла гостям краткую лекцию о том, сколько калорий потреблять в день, чтобы правильно питаться и при необходимости похудеть.

Так что все пили «отвертку», ели, теперь уже прекрасно понимая, что превышают норму калорий, и беседовали о похудении. Так я представляла друзьям свою поездку в США. Наверное, это был самый веселый мой день рождения…

Конечно, не всегда и далеко не со всеми я говорила в связи с этой поездкой только о еде и калориях. Но если в нашей компании оказывался хотя бы один, в ком я не была окончательно уверена – всех сразу предупреждала: «Сегодня без откровений!»

Ну и еще одна деталь, которая может сейчас показаться трагикомической: говоря о вещах, не предназначенных для посторонних ушей, мы всегда закрывали телефон подушкой.

Такие незначительные на первый взгляд детали, как ничто другое, помогают понять советскую эпоху и самочувствие человека в ней. Слушая Ваш рассказ, я то и дело думаю: «Как хорошо, что все это кончилось!»

Могу только согласиться. Я сама невероятно рада, что живу в свободном обществе, в свободной Литве.

И еще с одной точки зрения важной была поездка в США. Я выучила английский. До того я говорила по-русски, по-немецки и по-французски, да еще на идише, но не по-английски. Перед вылетом в Америку я взяла шестнадцать уроков английского. Это, конечно, был очень незначительный багаж.

В первый же день папа принес мне в спальню телевизор и сказал: «Лучший способ выучить язык. Я сам выучил английский с помощью телевизора и постоянно включенного радио».

Я в свою очередь попросила говорить со мной только по-английски. Выучить язык было необходимо, но это была слишком дорогая цена. По вечерам хотелось плакать – так я уставала от английского и так скучала по литовскому и русскому!

Перелом произошел через два месяца, когда я наконец заговорила по-английски. Как вы знаете, этот язык мне впоследствии очень пригодился. После восстановления литовской независимости я смогла сходу включиться в диалог с западными людьми, взяться за международные проекты. Из моего поколения английского не знал почти никто.

Как Вы чувствовали себя по возвращении в Литву? Надеялись ли еще когда-нибудь съездить в Америку или думали, что использовали первую и последнюю возможность увидеться с отцом?

Мне вовсе не казалось, что мы расстаемся навсегда. Я уже говорила, что еще раз съездила туда в 1971 году, возила показать ему внучку, свою дочь Алину.

Тогда я уже заметила, что он слабеет. Так и вижу: стоит возле дома и машет нам вслед. Тяжело было оставлять его… Не прошло и двух лет, как он умер. Пепел его был развеян над Тихим океаном…

А теперь вернемся в межвоенный Каунас. Где жила Ваша семья до того, как перебралась в выстроенный отцом дом?

Мы жили в самом начале Лайсвес-аллеи. Нашим соседом был полковник Бобялис. Он частенько заходил поиграть в карты с моими родителями. Подозреваю, что он втайне вздыхал по моей маме. Двое его сыновей – Юргис и Казис – были старше меня, а дочка Лайму – те – моя ровесница [36] Юргис Бобялис (1895–1954) – литовский военный, в 1937–1940 гг. военный комендант Каунаса и Каунасского округа. Во время восстания 23 июня 1941 г. – комендант города и округа. Казис Бобялис (1923–2013) – сын Юргиса Бобялиса, врач, литовский общественный и политический деятель. . Мы дружили. В 1936 году, как вам известно, отец построил дом на ул. Траку (Тракайской). Насколько я помню, встречи с семьей Бобялиса стали реже.

Я почему-то не особо помню нашу квартиру на Лайсвес-аллее, воспоминания о доме на Тракайской гораздо отчетливее… [37] Ныне дом, в котором жила семья на ул. Траку, носит номер 18.

В 1936 году он получил награду как лучший жилой дом в Каунасе. Советы его национализировали. Перед войной в нем жил Антанас Снечкус, в годы войны там обосновалась гестаповская верхушка.