Анатолий Рыжик - Жизнь в зелёном мундире. Книга шестая. СРВ

Виктор пояснил, что в добываемом золоте обычны примеси серебра, меди, железа, свинца, ртути, платины, марганца и других металлов. В разных местах разработок пропорция отличается.

Вот по составу этих примесей могут найти в каком районе и даже прииске произошла кража.

И вообще – с самородками шутки плохи: за ними ведётся специальный контроль и учёт. Быстро найдут и посадят.

– «А вот с золотыми пластинами всё оказалось до смешного просто – продолжил свой рассказ Виктор – тот, кого я спрашивал расслабился от спирта и «пожалел» меня. Он посоветовал сходить в подполье мастерской – там в одном из ящиков (сказал каком) взять самородок и тоже посетить повариху.

Я с интересом ждал возможности попасть в мастерскую (на прииске тоже существуют свои порядки). Не знаю, что меня больше интересовало: самородки или повариха. Когда мне такая возможность представилась я залез в подполье и открыл указанный ящик.

То, что я увидел, привело меня к приступу смеха. Я увидел распиленный на пластинки… латунный самовар! – так закончил один из своих рассказов о жизни золотоискателей «товарищ «Че».

Всё же надо рассказать, как закончилось пребывание в нашей палате заслуженного учителя Петра Ивановича. Грустно закончилось…

Как-то на одном субботнем ужине к нашей компании неожиданно он решил присоединиться. Мы удивились – он до этого никогда себе этого не позволял и даже не участвовал в наших разговорах. И в этот раз он не выпил предложенного вина и только изобразил что что-то ест. Все настороженно недоумевали, но вдруг он заговорил, обращаясь сразу ко всем:

– «Ребята, мне врачи предложили делать операцию по удалению опухоли. Слабоват я для таких дел. Я и жена не знаем, что делать, детей у нас нет – спросили бы… Что бы вы сделали на моём месте?». Его вопрос вогнал всех в недоумение – ну что мы можем посоветовать и вообще – кто мы такие? Однако молодость и уверенность в завтрашнем дне постепенно развязала всем языки:

– «Надо делать…. Конечно, надо оперироваться… С дикой постоянной головной болью нельзя жить… Всё будет хорошо …. Врачи здесь ассы сделают всё как надо!».

Ребята приводили примеры из собственного опыта пережитых операций, рассказывали разные случаи из жизни друзей и родственников. Всё заканчивалось удачно – люди выздоравливали. Результатом нашего разговора стал только один вывод – надо соглашаться на операцию.

Такого же мнения придерживался и я. Операция в Вологде у меня была седьмая по жизни и самая сложная. Все операции (кроме госпитального эскулапа) закончились хорошо, и я был уверен – здесь в нейрохирургии Петру Ивановичу сделают всё как надо.

Он слушал нас молча, но в его глазах скользила какая-то грустная неуверенность и даже безысходность. После ужина Петр Иванович поблагодарил нас за поддержку и сказал, что очевидно мы правы – надо соглашаться на операцию.

Пару дней жизнь в палате продолжала бурлить шутками, рассказами, анекдотами, воспоминаниями. Хоть и серьёзная больница нейрохирургия, но молодость брала своё – о плохом мы не думали – его просто не могло быть!

Те, кому уже сделали операцию постепенно приходили в себя и рассказывали, что это совсем не страшно. Те, кому она предстояла, конечно побаивались, но прятали свои страхи под излишней возбудимостью.

Заслуженного учителя Петра Ивановича прооперировали через двое суток, во вторник после того субботнего ужина.

В палату он не вернулся…

Когда пришла жена Петра Ивановича чтобы забрать оставшиеся в палате вещи – мы не могли смотреть ей в глаза. Понимали – мы не при чём, но всё же было как-то не по себе….

Обстановка в корпусе – не обстановка в полку: выше уровень должностных отношений и ответственности. Ошибки в действиях весомее, а боязнь ответственности за принятое решение, порой приводит к непорядочности.

Я, не имея опыта, первоначально не мог ориентироваться в таких взаимоотношениях. Иногда это приводило к внутренним обидам, которые я никому не показывал.

Первый урок «отношений» мне преподал начальник радиотехнических войск корпуса полковник С* (хороший человек с которым мы далее прекрасно ладили, в последствии генерал, но увы – этот случай имел место).

Это произошло в тот период, когда я остался за начальника зенитно-ракетных войск.

При разборе одного из тактических учений корпуса, (после отражения налёта авиации «противника») сообщили, что войсками ЗРВ не был «сбит» один самолёт. Комкор начал меня ругать, но я возразил, что эту цель войска РТВ не сопровождали и не выдавали нам для уничтожения.

– «Как не выдавали!? – возмутился полковник С* – вот товарищ генерал (это он Комкору) данные проводки с огневого планшета – цель мы сопровождали и выдали ЗРВ!».

Начальник радиотехнических войск корпуса не учёл, что я к этому времени тоже был не лыком шит: смог доказал Комкору фотографиями фотоконтроля, что цель радиотехнические войска нам не выдавали, а на огневом планшете её курс операторы подрисовали позже.

Комкор полковнику С* за эту неправду «ввалил» очень серьёзно. Особенно его возмутил ложный доклад. С* объяснил командиру корпуса, что это сделали его подчинённые которые, обманули его самого, дорисовав маршрут пропущенной цели.

Сказал, что он такого больше не допустит.

После разбора полётов он подошёл ко мне и произнёс:

– «Тёзка (его звали так же, как и меня), зря ты так. Ты только пришёл в корпус и стоишь здесь одной ногой, а я стою твёрдо. Не толкайся, а то упадёшь!».

Не правда ли – образно сказано?

Конечно, начальнику радиотехнических войск было обидно что он опытный руководитель оказался в такой ситуации и этому содействовал я только что пришедший на должность.

Полковник С* занимал должность начальника радиотехнических войск корпуса, когда я ещё был командиром дивизиона в Череповце.

Тем не менее, время выровняло ситуацию – мы с полковником С* сработались. Проводили не раз учения и выезжали на стрельбы в Сары – Шаган. Вместе в корпусе мы прослужили где-то с полгода, а потом он ушёл на повышение в другую часть, где получил звание генерала.

В корпусе такого товарищеского отношения как в полку не было. Конечно, был армейский костяк – дружный и чётко выполнявший поставленные задачи. Однако, находились и некоторые офицеры, существующие негласно вне этого костяка «сами по себе», а некоторые даже «только для себя».

У меня долго не проходила обида на полковника – начальника медицинской службы корпуса.