Алексей Шишов - Николай I

Рассказывая в своих мемуарных «Записках» о своих во многом безрадостных детских и юношеских годах, Николай I уже в зрелые годы замечал:

«Таково было мое воспитание до 1809 года, где приняли другую методу. Матушка решила оставаться зимовать в Гатчине, и с тем вместе учение наше приняло еще больше важности: все время почти было обращено на оное. Латинский язык был тогда главным предметом…

Успехов я не оказывал, за что часто был строго наказываем, хотя уже не телесно. Математика, потом артиллерия и в особенности инженерная наука и тактика привлекали меня исключительно; успехи по сей части оказывал я особенные, и тогда я получил охоту служить по инженерной части».

Николай I действительно отменно знал военно-инженерное дело, хорошо разбирался в артиллерии и фортификации. Уже став монархом, он любил говорить про себя:

«Мы, инженеры…»

Когда великому князю Николаю Павловичу исполнилось 14 лет, он вместе с Михаилом по воле старшего брата-венценосца был зачислен в специально для них сформированную в 1810 году из пажей-малолеток лейб-гвардии Дворянскую роту «потешного» характера. Как тут было не вспомнить совсем юного последнего русского царя Петра Алексеевича, ставшего для истории Великим! Он тоже начинал с «потешных».

Великий князь Николай Павлович исполнял в составе этого уникального в военной истории воинского подразделения обязанности последовательно командира полувзвода и ротного адъютанта (начальника штаба роты). В списках лейб-гвардии Дворянской роты он именовался как Романов 3-й. Он очень увлекся «потешной» службой, заключавшейся в несении караулов в Зимнем дворце и в участии в разводах и дворцовых церемониях. Оружие пажи имели, само собой разумеется, не взрослое, но настоящее – колющее и стреляющее.

Четыре года службы в Дворцовой роте оказали большое влияние на становление характера младших братьев Павловичей. Николай, к примеру, любил во многих случаях называть себя «ротным командиром», «ротным». Все людские отношения он был готов постоянно строить на началах воинской дисциплины, которые «попахивали прусским духом». Не случайно же его отец Павел I восторгался королем Пруссии Фридрихом Великим, величие которого, однако, в Семилетней войне не раз крушилось русским оружием. Победы свои как-то забывались, а вот вымуштрованная фридриховская армия оставалась притягательной для глаз Павловичей на впечатляющих воображение картинках, которые печатались в берлинских типографиях.

Учебные занятия для Николая и Михаила Павловичей под присмотром генерала Ламздорфа продолжались с 1802 по 1814 год. Их не прервала даже «гроза 12-го года», когда светская и армейская офицерская молодежь стремилась всеми правдами и неправдами попасть на войну за Отечество. Младшие Павловича продолжали учиться. В «Военной энциклопедии» И.Д. Сытина о том сказано не красочно, но емко и кратко:

«…Подбор преподавателей гуманитарных наук был не особенно удачен (русская история – Ахвердов, всеобщая история – Дю Нюже, политическая экономия – Шторх, положительное право – Балугьянский, естественное право – Кукольник), и он (будущий император) ими плохо занимался, относясь с интересом лишь к истории, причем его любимым героем был Петр Великий.

Успешнее Николай Павлович занимался физикой, рисованием (под руководством Шебуева и Кипренского) и гравированием на меди.

С увлечением же Николай Павлович учился военным наукам, преподавателями которых были Крафт (математика и начальная фортификация), генерал Опперман (тактика), полковник Маркевич (артиллерия) и полковник Джанотти (инженерное дело)».

В общем, научное образование Николая Павловича было поставлено неудовлетворительно, и он сам называл его «бедным». Так заключает выше сказанное безымянный автор энциклопедической статьи, знакомый, думается, с мемуарами Николая I не понаслышке, а в подлиннике.

Надо заметить, что преподавателей для младших великих князей Павловичей все же подбирали не из людей случайных. Так, генерал-лейтенант Н.И. Ахвердов в свое время был известным писателем и переводчиком, почетным членом Академии художеств. Живописец и рисовальщик Орест Кипренский еще при жизни стал классикой отечественного портрета. Прекрасного рисовальщика В.К. Шебуева современники называли «русским Пуссеном» (за труды ему будет назначена пожизненная пенсия в тысячу рублей ежегодно). Офицер морской артиллерии А.И. Маркевич до этого успешно преподавал во 2-м кадетском корпусе и был автором известного «Руководства к артиллерийскому искусству»; дослужился до чина генерал-лейтенанта.

Занятия военной историей и военным делом, разумеется, были более привлекательны для младших братьев Павловичей. Будущий император Николай I сам отмечал свое раннее пристрастие к военно-инженерному делу, что и было замечено его старшим братом-венценосцем:

«Математика, потом артиллерия и в особенности инженерная наука и тактика привлекали меня исключительно, успехи по сей части оказывал я особенные, и тогда я получил охоту служить по инженерной части».

Здесь уместно заметить, что Николай Павлович в бытность свою и великим князем, и монархом отличался практическим, рациональным складом ума, который определял его поступки еще с юности. Не случайно историк А.М. Зайончковский отмечал в императоре Николае I следующее:

«Богато одаренный от природы тем практическим умом, который чужд всяких иллюзий и увлечений, великий князь в значительно большей степени проявлял способность к анализу, чем к творчеству; твердость раз установившихся убеждений в нем очень часто шла в ущерб той гибкости ума, которая неразрывна с легким восприятием новых идей, бесспорно ведущих к прогрессу, но и не чуждых роковых увлечений».

Военное обучение полностью отвечало желаниям подрастающего Николая Павловича. В ходе такого воспитания складывался его характер, очерчивались пристрастия. Известен такой случай. В 1810 году воспитатель Ахвердов, желая внушить мальчику с титулом великого князя мысль, что помимо военного поприща есть все-таки и иные достойные занятия в жизни, задал ему сочинение на тему: «Доказать, что военная служба не есть единственная служба дворянина, но что и другие занятия для него столь же почетны и полезны».

Великий князь молча проигнорировал такое задание, не написав ни одной строки. Когда его стали убеждать, что сочинение надо написать, то получили решительный отказ. Ахвердов был вынужден продиктовать Николаю, которому шел 15-й год, сочинение, что тот молча и сделал, не высказав при этом на бумаге ни одной своей мысли. Преподаватель в таком случае не преминул сообщить о происшествии вдовствующей императрице Марии Федоровне, но та на разговор с сыном не пошла.