Павел КОНЬКОВ - «Мой дух к Юрзуфу прилетит». Двухсотлетию путешествия А. С. Пушкина по Крыму посвящается

« Найду ли вновь утраченные звуки? »

Это был бы уже другой человек, зрелый, исполненный жизненной мудрости. Обращаясь к своим старым стихам, перебирая их, как сувениры прежних мыслей и настроений, он, вероятно, что-то припомнил бы с умилением, что-то – с иронической усмешкой, над чем-то и посмеялся бы.

Мы не можем знать мыслей его, что думал он в тот или иной день. Но любовно собранные поколениями пушкинистов стихи, черновики, письма, воспоминания людей близких, и просто живших в одно с ним время, дают нам обманчиво богатый материал, используя который можно строить любые реконструкции.

« Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная ».

Попробуем…

В ноябре 1836 года Пушкин вступил в последний, гибельный этап своей жизни. Уже путешествует по городской почте анонимный пасквиль, разнося гнусные намеки. Уже роковые пистолеты внесены в биографию его. Год, как притаились они в ящике письменного стола Эрнеста де Баранта – сына французского посла. Один из них нанесет поэту смертельную рану. Но пока ещё не время; изделия почтенного дрезденского оружейника Карла Ульбриха разочарованно молчат, ожидая рокового часа в своих бархатных ложах.

Рассмотрим хронику событий 10 ноября 1836 года. Четырьмя днями ранее получены пасквили. Послан вызов на дуэль д'Антесу. Утром интересующего нас дня от Жуковского получено письмо: дело с дуэлью затягивается – Жоржа д'Антеса несколько дней нет дома – за небрежность мундира он дежурит не в очередь – и только после часа пополудни сможет встретиться с Жуковским, ведущим переговоры.

Одному Пушкину известно, что он в эти дни выстрадал, какие сцены, оскорбительные для себя воображал, сколько возможных сценариев развития событий проанализировал. И какой болью отзывались любые слова, незначительные, случайные реплики случайно услышанного разговора, «подтверждавшие» воспаленные домыслы оскорбленного и израненного воображения.

Тревожные мысли и дипломатия поступков, переговоры и бесконечное ожидание, переписка, и опять томительное ожидание, тонкое сплетение признаний, запросов и хитроумных решений…

« Невольник чести беспощадной ».

Единственная отдушина – литературная работа, которой он не перестает заниматься. В этот день Пушкин тоже за рабочим столом, он пишет письмо князю Б. Н. Голицыну, просившему разрешения на перевод «Бахчисарайского фонтана». День 10 ноября и письмо Голицыну интересны для нас тем, что Пушкин писал:

…Que je vous envie votre beau climat de Crimee: votre lettre a reveille en moi bien des souvenirs de tout genre.

…Как я завидую вашему прекрасному крымскому климату: письмо ваше разбудило во мне множество воспоминаний всякого рода .

Может, эти воспоминания длились всего несколько секунд, но на эти несколько секунд Пушкин отвлекся от мучительных раздумий и хоть ненадолго вновь пережил «счастливейшие минуты» жизни своей.

Итак —

… письмо ваше разбудило во мне множество воспоминаний всякого рода .

В 1995 г. книжный график В. И. Жерибор предложил мне подготовить совместно подарочный миниатюрный сборник крымских стихов А. С. Пушкина, насыщенный иллюстрациями и многочисленными связями стихов и биографии поэта. По разным причинам сотрудничество не состоялось, а предисловие, написанное для сборника, кажется мне небезинтересным.

[1] Цвейг С. Жизнь Поля Верлена // Нева. – 1991. – #9. – С. 201—202.

Стремление поклонников поэзии А. С. Пушкина увековечить имя поэта в мемориальных обозначениях, топонимике и микротопонимике, как социальный феномен, заслуживает внимания и изучения.

Первые акции по увековечению памяти о пребывании Пушкина в Крыму относятся к 1880 г. До этого только в путеводителях Сосногоровой и Караулова (1871, 1874, 1880, 1883) упоминался дом в Гурзуфе, где в 1820 г. останавливался Пушкин. Никаких памятников или мемориальных обозначений в Таврической губернии не было.

6 июня 1880 г. в Москве был открыт памятник А. С. Пушкину. Во многих городах России, где бывал поэт, также стали в меру возможностей отмечать мемориальные места, связанные с именем поэта. Общее настроение нашло отклик и в Крыму. Местные общественные деятели развесили в Гурзуфе дощечки на кипарисе, платане и т. д., не утруждаясь определением достоверности выбранных объектов [1: С. 82]. [21: С. 26] Эти платан и кипарис впервые были упомянуты в печати княгиней Е. Горчаковой [4: С. 199]. Подробно рассматривая увековечение памяти Пушкина в Крыму, А. Л. Бертье-Делагард нигде не упоминает о памятниках Пушкину, и память о поэте нив чём не сохранилась, хотя к моменту выхода в свет его книги прошло празднование столетнего юбилея.

Впрочем, категоричные утверждения ученого не совсем верны. Бюсты Пушкина на территории Таврической губернии в год столетия поэта были установлены: 26 мая 1899 г. в Армянске на городском бульваре, переименованном в Пушкинский [М. Ш. 1899]; в г. Орехове Бердянского уезда в городском сквере, названном Пушкинским [16]. Но ни в Гурзуфе, ни в Ялте ни в Севастополе памятники не были установлены.

В Симферополе только на время торжеств стоял в Пушкинском сквере бюст, видимо один из многочисленных кабинетных бюстов, украшавших в те дни торжественные собрания. В одной из корреспонденций, описывая вечернее гулянье в городском саду (25 мая впервые по случаю пушкинского юбилея освещенном возле памятника Екатерине II электрическим светом) автор пишет: «Вот бы хорошо, если во время этого гулянья устроить бы сбор на памятник Пушкину, конечно не в Симферополе (мысль эту приходится оставить) но на Всероссийскую подписку, которая идет с Высочайшего соизволения. Таким образом память о Пушкине была бы, хотя отчасти, увековечена и в Симферополе» [8]. Упоминаемая Всероссийская подписка была объявлена на установку памятника по проекту Р. Р. Баха, установленного в 1900 г. в одном из Царскосельских парков, близ Лицея.

Увековечение памяти поэта в Симферополе ограничилось переименованием улицы: «25 мая все дощечки на Приютненской улице были заменены с новым названием „Пушкинская“» [8], поименованием сквера напротив приюта графини Адлерберг; закладкой 3-й городской начальной школы им. Пушкина: «27 мая по окончании панихиды (по случаю юбилея Пушкина. – Прим. сост.) в здании городской управы все присутствовавшие отправились на место закладки (ул. Марковская, ныне Крейзера, дом 14; сейчас там размещается библиотека им. Л. Н. Толстого), где было совершено на открытом воздухе моление, причем в угол фундамента заложена закладная доска с надписью: „27 сего мая 1899 года заложена в память столетнего юбилея со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина“» [19].