Мери Шафран - Летающая в облаках пожизненно

Когда матрас окончательно сдулся, я купила себе новый, на этот раз более качественный. Лена, зашивая как-то платье, не заметила, как воткнула иголку прямо в матрас. Дважды. Позже она поняла, что натворила. С тех пор смеялась уже я, глядя на её каждодневные манипуляции с насосом.

Я снова обратилась в промоутерство, но акций было мало, и меня приглашали редко. Когда стало совсем туго, девочки с подготовительных курсов позвали к себе. Аля и Катя подрабатывали тем, что раздавали листовки в дорожных пробках. Платили здесь сразу, работа утром и вечером по четыре часа. По правде говоря, мне совсем не хотелось этим заниматься, но от безысходности я согласилась.

Начались суровые будни. Раздача листовок в пробках зимой – это нечто. Зима в тот год была тёплой, но нас обычно ставили возле набережных, откуда всегда дул сильный ветер. Я надевала на себя несколько слоёв одежды, и в путь. Пуховика у меня не было и денег на него тоже, поэтому всю зиму я проходила в тонком тёмно-коричневом пальто. Подруга, которая теперь жила в Москве, отдала мне свой огромный ярко-розовый шарф с пышными кисточками на концах. Он был такой длинный, что, обмотанный вокруг шеи несколько раз, свисал до колен. Такой красоткой я вышагивала между машинами каждый раз, когда загорался красный сигнал светофора.

Мы работали по двое на больших перекрёстках в самый час пик. Листовки брали у нас только из жалости, это было унизительно, но надо же как-то выживать. Вскоре ко мне присоединилась и моя соседка Лена. Она однажды точно подметила:

– Такое чувство, что предлагаешь не листовки, а себя: «Вам нужно? Нет? А может, вы возьмёте?»

Иногда на небольшие перекрёстки нас отправляли по одной. Вот тогда было совсем тоскливо – долгие холодные четыре часа, казалось, длились целую вечность.

Как-то раз мы заметили парня, который тоже что-то раздавал. Он держался в стороне и даже не смотрел в нашу сторону. Его брошюры брали охотно, не то что наши суши и пиццы.

Любопытство взяло верх, и мы пошли знакомиться. Парень протянул нам свои листовки. Моя напарница выдала нервный смешок, я же жутко покраснела. Теперь стало понятно, почему некоторые водители, завидев меня с листовками, странно улыбались, интересуясь, есть ли там я.

Наш начальник Дима был невысоким мужчиной лет тридцати. Аля с Катей постоянно с ним кокетничали, чему тот был явно рад. Ещё бы: мы несомненно выделялись на фоне основных работников – грязных, хмурых, понурых лиц. Он был добр к нам, но проверял работу со всей тщательностью. Если кого-то не было на месте или ходили не каждый светофор, штрафовал.

Иногда мы шефа даже не видели, но проверял он частенько. Дима сразу же выгонял тех, кто пытался раздавать по две разные листовки, то есть работать одновременно ещё на кого-то и потом получать двойной заработок.

В один из непримечательных дней, как обычно проходя между рядами машин, я заметила пристальный взгляд. Когда я подошла ближе, водитель опустил стекло и с улыбкой проговорил:

– Девушка, поработаете на меня? Нужно здесь же раздавать листовки моего мини-отеля, расположенного за углом. Плачу 500 рублей за два часа работы, – и протянул мне визитку.

Я растерянно двинулась дальше.

– Подумайте, – крикнул он вслед.

Вечером мы с Леной по очереди вертели в руках ярко-красную визитку, размышляя, согласиться или нет. На свой страх и риск мы всё-таки решили попробовать – уж больно притягательной была плата. Но теперь я часто испуганно озиралась по сторонам, страшась встретить прежнего начальника Диму, ведь мы его словно обманули и предали.

На новом месте мы проработали недолго. Парень, который, как и мы, должен был раздавать листовки этого мини-отеля, забирал деньги и преспокойно уходил домой, не проработав ни минуты.

Когда работодатель прознал об этом, то страшно разозлился и решил, что мы с Леной такие же недобросовестные, раз до сих пор люди не ринулись в его заведение. Он начал понижать плату, каждый раз бранясь, что от нас нет толку, так что вскоре мы с Леной просто сбежали на прежнее место. Дима будто и не заметил нашего отсутствия и был нам рад.

Иногда я работала весь день, то есть ходила и в утренние, и вечерние пробки. Домой в перерыв съездить не успевала, поэтому приходилось сидеть в метро, пытаясь хоть немного отогреться. Гуляющие ветра от проходящих поездов этому не способствовали, скорее, наоборот. Трясясь от холода, голодная, я снова шла в пробки, всё больше ненавидя запахи выхлопных газов.

С деньгами у Лены дела обстояли куда хуже, чем у меня. Она сидела на одних лишь макаронах, притворно улыбаясь, будто ужинает деликатесами. Хорошую работу ей найти не удавалось, поэтому за неделю до оплаты квартиры она целыми днями раздавала листовки. Возвращаясь поздним вечером домой, Лена доставала свои кровно заработанные 800 рублей, складывала в коробку из-под чая и без сил падала на матрас. После таких марафонов она выглядела совсем несчастной.

Моей отрадой были танцы. Пока никого не было дома, я вставляла наушники, находила на радио мелодию и самозабвенно танцевала в своей комнате либо в просторной кухне. В эти моменты я не чувствовала одиночества, тревог и печали, все трудности становились незначительными, я была по-настоящему счастлива. Казалось, я не просто передвигала ногами и взмахивала руками – я летала! Парила над городом, над его суетой, оставив все заботы. После танцев я чувствовала удивительную лёгкость, ко мне возвращалась радость жизни и уверенность в завтрашнем дне.

Не помню, как долго я проработала в пробках, но хорошо запомнила последний рабочий день. Меня отправили одну на небольшой перекрёсток Петроградки. Прошло два часа, я уже подустала. Загорелся очередной красный свет для машин – мой выход. Я шагнула на проезжую часть, как вдруг автомобиль возле меня тронулся с места, больно ударив в бедро.

Удар был несильный, но меня охватила страшная паника. Я тут же развернулась и побежала в метро, села на ближайшую к эскалатору скамейку и разрыдалась. Дрожа от страха, решила, что на сегодня с меня хватит. Чтобы не встретиться ненароком с Димой, проехала на метро две станции, где и просидела оставшееся рабочее время.

На обратном пути я очень боялась, что мне заплатят только половину или вовсе отправят ни с чем. Однако Дима как ни в чём не бывало выдал всю сумму. Улыбаясь, он как всегда поблагодарил за работу и попрощался до завтра. Я выдохнула с облегчением, но на следующий день не пришла. И потом тоже…

Наши соседи, семейная пара из Молдавии, работали не поднимая головы. Женщина смогла совместить работу фасовщицы и уборщицы с одинаковым графиком два дня через два. Но тем самым она осталась без выходных и так загнала себя, что без слёз не взглянешь.