Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть IX. Очерки по истории Зауралья

Своеобразно сложилась судьба Анны Новиковой : по окончании сельской школы она нигде не училась, а вырастала в барышню-невесту при родителях, принимала участие в торговле и общественной жизни. Так, во время коронации [153]шила школьникам мешочки под пряники и конфеты, помогала учительнице Елизавете Григорьевне устраивать в школе ёлку и пр. Почитывала небольшие романы, от своих подруг, поповских дочерей, усваивала кое-какие манеры держаться в обществе, пленила сердце одного из пермских семинаристов – Александра Степановича Горбунова – и сделалась матушкой, минуя учение в епархиальном училище. Молва гласила, что она отлично справлялась с обязанностями деревенской «матушки»: ведь она на практике видела у своих подруг, как «это делается».

Судьба Марии Бирюковой была «пёстрой»: двадцать лет она счастливо прожила с мужем Александром Игнатьевым, но потом судьба её «переломилась»: муж погиб во время революции, оставив на руках её четверых детей. При жизни мужа, будучи деревенской «матушкой», она преподавала в школе пение, руководила детским хором, а после гибели мужа работала заведующей детской библиотекой и руководила детским хором в Каменске-Уральском, завоевала почёт и уважение населения. Тяжёлая жизнь после гибели мужа надломила её здоровье, и она, разбитая физически, умерла, не дожив до семидесяти лет и нескольких месяцев.

Не менее тяжело сложилась судьба Татьяны Постниковой , по мужу Клюхиной. Муж попался ей не хозяйственный, а семья была большая. Муж рано умер, и на руках у ней осталось много детей. Она шила – «скорняжничала» и «выходила» детей. Школьное образование так и осталось при ней не использованным как следует: ничего не читала, всю жизнь только робила на семью.

Школьницы 90-х годов.

В одном классе со мной с 1894 г. по 1897 г. в теченской школе учились: Женя Бирюкова, Люба Кокшарова, Нюра Кокшарова, Саня Уфимцева и Саня Макарова. Годом раньше закончили школу Соня Бирюкова и Пелагея Комелькова. Позднее на год в 1898 г. кончили школу Нюра Мурзина и Юля Попова. В 1893 г. или даже в 1892 г. кончила школу Лиза Мизгирёва.

Лиза Мизгирёва была дочерью черепановского мельника – кержака. К чести её родителей нужно сказать, что они, сторонники «древлего исповедывания» и старины, согласились на то, чтобы дочь их, при том единственная, училась в школе, т. е. в среде «мирских», которых они чуждались и общение с которыми они считали греховным. Я с Лизой встречался в школе после её окончания: она приходил помогать нашей учительнице – Елизавете Григорьевне Тюшняковой, когда у ней, у Елизаветы Григорьевны – ещё не было помощницы. Она иногда следила, как в каком-либо классе – в первом или втором – ребята решали задачи, читали, сшивала тетради и пр. Училась она в школе хорошо, и её любила Елизавета Григорьевна, как и она её. Школа для неё была единственной отдушиной от замкнутой жизни её семьи, единственных кержаков в деревне Черепановой. У девушки был очень спокойный и добрый характер. У ней была на редкость привлекательная и миловидная наружность. Она всегда была аккуратно одета и причёсана, но она была грустной и, очевидно, находилась под «влиянием» постоянной мысли, внушённой родителями, о том, что она должна сторониться «мирских». Она чувствовала себя как будто в чём-то виноватой перед другими и старалась задобрить других детей: то тайком сунет кому-либо из них пряник или конфетку, то поможет одеться и пр. Она казалась нам старшей сестрой, и мы любили её, жалели. Мы были очень опечалены, когда узнали, что она умерла «Христовой невестой» 16-ти или 17-ти лет.

Пелагея Комелькова , по-нашему школьному, Палашка Комелькова была из семьи среднего достатка. Жили Комельковы в соседстве с нами. В одном классе со мной учился её брат Алексей, по-нашему Алёшка Комельков. Елизавете Григорьевне удалось как-то убедить родителей, чтобы они отдали учиться в школе Палашку, а потом они сами уже привели в школу и Алёшу. Палашка у нас в школе была запевалой молитв: перед уроками «Царю небесный», перед обедом «Отче наш» и в конце занятий «Достойно [есть]». Голос у ней был «зычный», как иерихонская труба, густой и сочный контральто. А в обычных песнях, которые пелись на уроках пения она не проявляла своего таланта. Девка была крепкого сложения и среди других казалась старше по возрасту, а поэтому среди других девочек была неприступной, т. е. её мальчишки побаивались обижать, чего не лишены были прочие школьницы. По окончании школы Палашка пережила обычную долю деревенской девушки, т. е. в своё время вышла замуж и перешла на положении обычной деревенской бабы, которая ни в чём не могла применить свою грамотность за отсутствием подходящей для этого среды.

Соня Бирюкова была дочерью теченского протоиерея Владимира Бирюкова и относилась ко второму поколению теченской молодёжи. По окончании епархиального училища она вышла замуж, точнее – её выдали замуж за юношу, который принял потом священный сан. Семейная жизнь её сложилась тяжело: муж её оказался человеком беспокойным, чего-то ищущим в жизни, подверженным житейским бурям. После Октябрьской революции он особенно оказался «взыскующим града [Господня]», был выслан в Алма-Ату и там «потерялся». Соня одна «поднимала» семью – работала в начальной школе учительницей и за свою работу получила орден Ленина. Она здравствует и поныне, энергичная, не растерявшая совсем силу, помогает по хозяйству своим внукам. Ей 78 лет.

Иначе сложилась жизнь её сестры Жени после Октябрьской революции: она потеряла мужа, немного работала в школе учительницей и рано умерла от туберкулёза, оставив четырёх детей. До Октябрьской революции она, как и её сестра, кончив епархиальное училище, была деревенской «матушкой».

Люба и Нюра Кокшаровы были дочери братьев Кокшаровых – Константина и Павла, знаменитых у нас на селе земских ямщиков. Они вели комбинированное хозяйство: земледелие и службу по земству. Константин наследовал от своего отца – Ивана Петровича – «ямщину», а Павел работал «почтарём». Это обстоятельство наложило своеобразный оттенок на их семьи: у них водилось больше денег, чем у «чистых» землеробов, больше они знали дорогу в лавочку А. Л. Новикова, лучше одевались и, соприкасаясь по работе с культурными людьми, сами имели более культурный вид. Люба и Нюра среди деревенских девочек, детей землеробов, выделялись лучшим одеянием: вместо деревенских сарафанов на них были какие-то кофточки, которые как-то старили их. Люба казалась старше нас всех и училась туго. По окончании школы, как мне передавала наша старшая сестра, Люба научилась шитью по «моде» и стала швеёй, а Нюра работала по хозяйству. В своё время обе вышли замуж за людей своего «круга», т. е. причастных к ведению комбинированного хозяйства.