Жанна Аникина - Что значит быть исследователем. Долгая дорога в Изумрудный город

Мама была сценаристом, режиссером, костюмером, гримером, декоратором и всеми остальными предполагаемыми участниками постановочного процесса. Она постоянно пела. У нее был великолепный голос. Во время застолий, когда градус достигал нужного уровня (а это совершенно необязательно происходило под действием горячительных напитков), начинался концерт русской народной песни. Лучшие хиты исполнялись в нашем доме. Мама была единственным ребенком, поэтому, как часто бывает, решила исправить эту недоработку. Она отдала себя семье. Мама, жена, хозяйка. Это было непросто и морально, и физически, но она делала это смиренно, будучи человеком большого терпения и даже жертвенности. Лишь временами, вымотанная постоянными происшествиями и необходимостью реагировать на них, с ощущением чудовищной усталости она тихим голосом бормотала вслух о столь желанном уединении и возможности побыть предоставленной самой себе хотя бы ненадолго. После этого на душе у нее становилось легче, и она погружалась в привычную для себя рутину, как будто иначе и быть не могло. Другой жизни она себе уже не представляла. Надо ли говорить, что такой уклад неизбежно оказывал влияние на ее характер. Иногда импульсивная и строптивая, но безгранично преданная и целиком и полностью посвященная своим близким. На первый взгляд казалось, он и она были абсолютно разные. Но они были парой, и это ни у кого не вызывало сомнений.

Мы жили скромно, я бы даже сказала бедно, но все-таки родители находили возможность побаловать детей. С постоянной регулярностью мы получали небольшие подарки. Сейчас я уже затрудняюсь точно сказать, с чем это было связано. Могу предположить, что в этом вопросе была какая-то связь с днем зарплаты. По сути подарки наши были простыми и недорогими, но именно такой подход позволял не испытывать чувства голода и сохранять ощущение, пусть и мнимой, сытости. Особо вспоминается шоколад «Гулливер». Те самые конфеты, которые казались огромными и невероятно вкусными на фоне обыденных ирисок, «Гусиных лапок», «Лимончиков» и «Барбариса». Есть их следовало не спеша, смакуя каждый кусочек. Это неторопливое занятие постепенно превращало обладателя прелестной сладости в маленького грязнулю – конфета начинала таять, руки и лицо покрывались тонким слоем шоколада, делая едока безгранично счастливым. Не забылись и маленькие свертки плотной светло-коричневой магазинной бумаги, тщательно перевязанные тонким шпагатом. Разворачивать их было одновременно волнительно и радостно, ведь в итоге тебя ждал приз. Это была целая церемония. Сначала ты искал клад. Чаще всего это было маленькое ситцевое платье, купленное в единственном в нашем городе магазине «Детский мир». Потом начиналась примерка и демонстрация. Этот процесс был волшебным и глубоко взаимным и доставлял огромное удовольствие не только дарополучателю, но и дарителям.

Я с детства отличалась явно выраженными академическими способностями. Первой ласточкой стало овладение умениями чтения в четырехлетнем возрасте. Самой интересной деталью в этом деле было то, что все произошло вверх ногами, в самом прямом смысле. Мама готовила брата к поступлению в школу, а я обычно сидела на противоположной стороне стола. Так и случилось чудо. У нас даже была такая семейная забава – почитать вверх ногами. Я не задержалась в детском саду и приступила к обучению в школе в 6 лет, что тогда было скорее исключением, чем нормой. В школе я была в числе отличников до самого выпуска. Родители всегда очень гордились моими достижениями. Гордились оба, но каждый по-своему. Папа выражал это в очень сдержанной форме, но мне и не нужны были внешние проявления его внутреннего мира. Я знала обо всем без слов, я чувствовала. Он сам был не обделен от рождения способностью к обучению, но время и жизненные обстоятельства все решили за него. У него просто не было возможности реализовать свои задатки. Именно поэтому для меня такая возможность была создана. Настолько, насколько это было достижимо в мое время и при моих жизненных обстоятельствах. Мама, напротив, никогда не скрывала своих эмоций и открыто выражала их во внешний мир. Она всегда была опорой для папы во всех вопросах, а в этом особенно. От меня требовалось одно – добросовестно трудиться.

Трудиться приходилось не только в учебе. Несмотря на то что я появилась на свет городской жительницей, корни мои родом из деревни. Это обстоятельство и статус многодетной семьи не могли не сказаться на укладе нашей ячейки общества. Земля была для нас кормилицей. На земле работали все от мала до велика. Это, конечно, делало нас несчастными. Особенно в подростковом возрасте мы часто выражали протест против такого распределения обязанностей, но здесь родительская мудрость показывала высший пилотаж. Как и полагается, последнее слово было за главой семьи. Папа невозмутимо бросал на нас суровый взгляд и… начинал читать стихи: «Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза…». Без преувеличения, это был магический прием. Папин холодный голос имел гипнотическое воздействие. В голове что-то переворачивалось, становилось нестерпимо стыдно за свои эмоции, и мы с повинной головой принимались за работу. Вот так родители объясняли детям, что день год кормит, в прямом и переносном смысле, а умение трудиться – это то, что пригодится в жизни всем и всегда.

Была нам знакома и другая форма труда, ставшая в нашей семье традиционной. Под занавес лета мы выходили «на охоту» – шишкарить. Это занятие было не менее трудоемкое, чем работа на земле. Недалеко от нашего мичуринского участка располагался кедрач, в котором все и происходило. Делалось это не из любви к приключениям, а из абсолютно прагматических соображений – это был дополнительный источник дохода. Средства, полученные от реализации добытых дикоросов, тратились на подготовку к предстоящему учебному году. Папа бил шишки, мы участвовали в их сборе и переработке, реализацией занималась мама и бабушка. Это был тяжелый физический труд. Ранний подъем, блуждание по дикому лесу с утра до вечера, маневрирование между летящими снарядами, влачение на своих плечах ноши в виде мешка с добытым урожаем, которая от кедра к кедру становилась тяжелее. Но такое рациональное восприятие процесса присутствовало только в голове. В реальности все это отходило на задний план, ведь, пересекая границу между цивилизацией и природой, ты попадал в волшебный мир. Кто не бывал на моем месте, тот не сможет представить все это великолепие в полной мере. Могучие кедры-великаны, статно покачивающиеся от ветра и издающие невероятный запах хвои. Прозрачные озера, невидимые невооруженным взглядом и открывающиеся лишь тогда, когда ты зашел вглубь этого чудесного царства. Лесные жители, бурундуки, белки и птицы, которых совершенно не смущало твое присутствие в их доме. Грибы и ягоды, мимо которых пройти было просто невозможно.

Читать дальше