Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 3

Хелен и Ли совершенно не вписались в ленивую, размеренную жизнь Менерба, деревни с целительным климатом, ставшей родным домом для многих художников (в том числе Пикассо). Неугомонная парочка практически каждый день куда-нибудь отправлялась на машине: то в замок британского искусствоведа Дугласа Купера близ Авиньона, чтобы посмотреть его коллекцию современных европейских шедевров XX века; то в Экс-ан-Прованс, чтобы лицезреть пасторальную красоту, запечатленную Сезанном; то в Марсель, чтобы впитать буйные цвета средиземноморского портового города; то в Сен-Реми насладиться провинциальной противоположностью и восхититься видом из бывшей спальни Ван Гога, увековеченным им в полотне «Звездная ночь» [136] Lee Krasner to Mr & Mrs Jenkins, July 30, 1956, Menerbes to Paris, Paul Jenkins Papers, 1932–2009, AAA-SI; Lee Krasner to Jackson Pollock, n.d. [1956], postcard from Menerbes to East Hampton, Jackson Pollock Papers, Series 1, Box 1, Folder 46, AAA-SI; Postcard from Lee Pollock to Mr. and Mrs. Clement Greenberg, n.d. [1956], Menerbes to East Hampton, Clement Greenberg Papers, 1937–1983, AAA-SI. .

«Эта страна невероятно красива, – писала Ли Джексону. – Со мной ежедневно случается так много всего, что я порой даже представить себе не могу, как утром можно начать очередной день» [137] Lee Krasner to Jackson Pollock, n.d. [1956], postcard Menerbes to East Hampton, Jackson Pollock Papers, Series 1, Box 1, Folder 46, AAA-SI. . До отъезда из Нью-Йорка Ли более года страдала от серьезной болезни, которая лишала ее энергии, заставляя порой силой перетаскивать с места на место отяжелевшее тело, но теперь, во Франции, она чувствовала мощный прилив сил. К концу недели, проведенной у Гимпелей, лицо Ли загорело и покрылось веснушками, спина выпрямилась, настроение стало куда более оптимистичным. В открытке Клему она написала: «На несколько дней заеду к Пегги, затем возвращаюсь в Париж» [138] Lee Pollock to Mr. and Mrs. Clement Greenberg, n.d. [1956], postcard Menerbes to East Hampton, Clement Greenberg Papers, 1937–1983, AAA-SI. . Рассказы Хелен о Венеции разожгли у Ли аппетит для поездки в Италию.

С Пегги Гуггенхайм Ли не виделась с 1947 года. Им было необходимо обсудить новости и сплетни, накопившиеся почти за десять лет. На самом деле, информации хватило бы на несколько жизней, ведь за это время в Нью-Йорке слишком многое изменилось. А еще Ли очень хотелось увидеть коллекцию Пегги. В 1945 году Ли и Пегги заключили сделку. Галеристка предоставила Джексону стипендию и средства на покупку дома, получив взамен права на более чем два десятка его ранних работ. Ли очень давно не видела эти полотна, а ведь они были для нее символом ее лучших лет с Джексоном. Каждое из них было об их взаимной любви и успехах, и Ли мечтала хотя бы таким образом вернуться в те счастливые времена.

Пегги, однако, не пожелала увидеться со старой знакомой. О том, что Ли собирается к ней заехать, Пегги узнала от Кэй Гимпель. И старые обиды, таившиеся в душе Пегги, ожили и усилились. Пегги давно убедила себя в том, что ее подло изгнали из истории абстрактного экспрессионизма; что в большинстве научных работ, посвященных нью-йоркским художникам и опубликованных после ее отъезда в Европу, ее существенный ранний вклад незаслуженно игнорируется. И что Джексон Поллок забыл о том, какую важную роль она сыграла в его карьере. Она считала его неблагодарным, и когда Ли позвонила ей и попросила снять для нее номер в Венеции, Пегги ответила, что свободных номеров нет [139] Guggenheim, Out of This Century , 336, 346–347. .

Разочарованная (хоть и не слишком удивленная, ибо хорошо знала Пегги) Ли написала Джексону, что планирует вернуться в Париж уже в воскресенье, 5 августа, добавив: «Ты можешь связаться со мной через Пола Дженкинса. Пожалуйста, напиши» [140] Diamonstein-Spielvogel, Inside New York’s Art World , 208; Lee Krasner to Jackson Pollock, 1956, from Menerbes to East Hampton, Jackson Pollock Papers, Box 1, Folder 46, AAA-SI. .

За годы жизни с Джексоном Ли часто снились сны, которые она запомнила на всю оставшуюся жизнь. Один из них художница описала так:

Мы с Джексоном стоим на вершине мира. Земля представляет собой сферу с полюсом, проходящим через ее центр, и я держусь за этот столб правой рукой, а в левой держу руку Джексона. Затем я вдруг отпускаю столб, но продолжаю держать Джексона, и мы оба уплываем в космос. Нас ничто не удерживает на Земле [141] Rose, Lee Krasner , 98. .

Именно в этом состоянии они прожили лучшие годы, но в последние несколько лет постепенно по шею погрузились в грязь и мерзость жизни. «Наш брак был чрезвычайно трудным. Ну так и что ж, – признавалась Ли. – Я была влюблена в Поллока, а он был влюблен в меня. Он дал мне очень много. Ну и, конечно, очень много взял» [142] Levin, Lee Krasner , 315. . В разлуке Ли страшно хотелось снова схватить Джексона за руку, чтобы они могли вместе улететь в стратосферу, туда, где живет чистое искусство. Оставшееся время в Париже свелось у Ли к постепенному сворачиванию дел до конца августа, до того дня, когда можно будет наконец сесть на теплоход и отправиться в Нью-Йорк, к Джексону.

У Хелен после Менерба оставалась еще масса энергии, и, простившись с Гимпелями, она побывала в Вене, Мюнхене, Амстердаме и Гааге, а Ли тем временем одна вернулась в Париж [143] Helen Frankenthaler to Clem and Jenny Greenberg, August 3, 1956, postcard Amsterdam to New York, Series 3, Box 3, Folder 38, Clement Greenberg Papers, 1937–1983, AAA-SI; Elderfield, “Painted on 21st Street”, 91. . У нее возникли трудности с гостиницей, и Дженкинсы предложили ей диван в своей мастерской на Монпарнасе. «Мы были рады принять ее у себя», – вспоминал потом Пол [144] Paul Jenkins, interview by Deborah Solomon, transcript courtesy of Suzanne D. Jenkins, © Estate of Paul Jenkins, 11; Solomon, Jackson Pollock , 248. . Он знал всех художников в Париже, особенно экспатриантов, с которыми тесно общалась Джоан. Ли познакомила его с представителями своего поколения – людьми вроде Джона Грэма – и рассказывала о пьянящих днях зарождения мира искусства Нью-Йорка [145] Paul Jenkins, interview by Deborah Solomon, transcript courtesy of Suzanne D. Jenkins, © Estate of Paul Jenkins, 12. .

Во время этих бесед Пола не покидало ощущение, будто «Джексон в каком-то странном чувственном смысле всегда присутствует рядом с ней; абсолютно очевидно, что она все время о нем думала; все, что она видела, она видела и оценивала с точки зрения того, как потом будет рассказывать об этом ему» [146] Paul Jenkins, interview by Deborah Solomon, transcript courtesy of Suzanne D. Jenkins, © Estate of Paul Jenkins, 13. . Однажды Ли и Пол сидели с друзьями в кафе, и Ли, неожиданно рассмеявшись, сказала: «Боже, вот сейчас Джексон точно учудил бы что-нибудь совершенно возмутительное, например сломал бы стул!» [147] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 783-84. . Жизнь без него казалась ей предсказуемой.

Воскресным утром 12 августа Дженкинсов разбудил телефонный звонок. Трубку взяла Эстер. Это был Клем, он попросил к аппарату Пола. «Постарайся сохранять спокойствие», – попросил Клем и сообщил: Джексон погиб в автомобильной аварии, еще и забрав жизнь молодой женщины. «Ли все сразу поняла по тону разговора, – рассказывал Пол. – Она вдруг закричала: “Джексон мертв!”… А потом, наверное, с полчаса – время в моменты кризиса так обманчиво – пребывала в состоянии неуправляемого, безумного горя. Я просто обхватил ее руками и не отпускал. Мы ведь жили на верхнем этаже в квартире с балконом. Все было так странно» [148] Paul Jenkins, interview by Deborah Solomon, transcript courtesy of Suzanne D. Jenkins, © Estate of Paul Jenkins, 13–14. .