Мэри Габриэль - Женщины Девятой улицы. Том 3

В последующие годы Джоан разочаруется в Париже [90] Oral history interview with Joan Mitchell, April 16, 1986, AAA-SI; oral history interview with Joan Mitchell, May 21, 1965, AAA-SI; Joan Mitchell to Barney and Loly Rosset, May 18, 1955, 150 Avenue Emile Zola, JMFA003, JMF; Joan Mitchell to Barney and Loly Rosset, September 17, 1955, Paris to New York, JMFA003, JMF; Joan Mitchell to Barney Rosset, October 1948, November 3, 1948, July 22, 1948, July 16, 1948, Paris to New York, JMFA003, JMF. . Художница ненавидела проявлять и показывать себя истинную в чем-либо, кроме своих произведений, на прямые вопросы о своей жизни отвечала, как правило, загадками или насмешками, что не сочеталось с шармом Парижа. Но этот город все равно манил Джоан – и сам по себе, и своей ролью в истории мирового искусства. А еще были мужчины, которых она там знала, и то, какой женщиной она могла быть в их компании.

Когда-то совсем молоденькая Джоан смотрела с улицы в окна кафе на бульваре Сен-Жермен, обмирая от одной мысли о возможности вступить в разговор с сидящими за столиками известными писателями и прочими интеллектуалами [91] Moutet, “An American in Paris”, 74. . Теперь же она стала одной из них. Почти каждый день Джоан встречалась с Беккетом в кафе на бульваре Монпарнас – они выпивали и болтали о том о сем. Иногда к ним присоединялись Альберто Джакометти или друг Беккета художник Брам ван Вельде, ну и, конечно же, Жан-Поль [92] Bair, Samuel Beckett , 488. .

«Риопеля, личность крайне неспокойную и импульсивную, их беседы часто выводили из себя; они казались ему намеренно депрессивными, и он в ярости выскакивал через вращающуюся дверь в парижскую ночь», – писала биограф Беккета Дейрдре Баир.

Однажды Митчелл попыталась его остановить. Беккет тоже побежал к двери, но был слишком пьян, чтобы выбраться из вращающихся створок. Дверь описывала круг за кругом с ним посередине; Джакометти сидел и смотрел на все это молча, словно какая-то гигантская задумчивая жаба с выпученными глазами, а туристы показывали пальцами на поэта пустоты и отчаяния [в ловушке вращающейся двери] [93] Bair, Samuel Beckett , 488. .

Образ жизни Джоан в Париже, как и в Нью-Йорке, предполагал постоянное пьянство, однако тут оно хотя бы необязательно заканчивалось драмой. Но, судя по всему, именно в этом она и нуждалась. Очевидно, по этой причине она немедленно отбыла во Францию сразу же после вечеринки по поводу открытия выставки в галерее Джениса [94] Albers, Joan Mitchell , 239. .

Хелен Франкенталер тоже отправилась в Европу. Эта поездка должна была завершить потрясающую в творческом плане зиму. Впервые для коллекции Музея современного искусства купили картину Хелен – «Троянские ворота» [95] Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, February 25, 1956, Box 1, Folder 8, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 1. . Как и Джоан, она сумела пробиться в важную галерею в аптауне, ранее отказывавшуюся сотрудничать с женщинами. Через Кутца Хелен получила заказ на гобелен для синагоги в Миннеаполисе, который в том же году будет выставлен [96] Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, Tuesday evening April 17, 1956, Box 1, Folder 8, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 2; Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, February 2, 1956, Box 1, Folder 8, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 1; Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, January 23, 1956, Box 1, Folder 8, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 1. . Перспектива работы с незнакомым материалом очень заинтересовала художницу как вероятный источник новых возможностей [97] Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, Tuesday evening April 17, 1956, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 2; Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, February 2, 1956, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 1. .

Открытой и активной во всех отношениях стала социальная жизнь Хелен. Она возобновила дружбу с писателем Ральфом Эллисоном, много общалась со своим преподавателем из Беннингтонского колледжа поэтом Стэнли Кьюницем и активно включала в свой круг общения его друзей, в том числе Сола Беллоу [98] Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, October 30, 1956, Box 1, Folder 8, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 3. . Она начала проводить вечера с важными фигурами из мира изоискусства.

Одним из ее частых гостей той весной был лондонский арт-дилер Чарльз Гимпель. Видимо, в ответ на гостеприимство он пригласил ее во Францию – где-то через месяц после знакомства Хелен определилась с планами на лето [99] Barbara Guest, Diary 1956, March 14 entry, Uncat Za MS 271, Box 26, Barbara Guest Papers, Yale. . В начале июня она решила отправиться в Европу, посетить открытие Венецианской биеннале, затем съездить на юг Франции к Чарльзу Гимпелю и его жене Кэй [100] Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, Tuesday evening April 17, 1956, Box 1, Folder 8, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 1. .

Свой кабриолет Хелен оставила Клему и Дженни (к маю они официально поженились), и на лайнер ее подкинула Барбара Гест. «Всё идет восхитительно, – написала Хелен ей уже с судна. – Я эксплуатирую морскую прогулку на полную: купаюсь, прогуливаюсь по палубе, пьянствую, сплю по десять часов. Это так здорово! Я провожу время приятно, но довольно спокойно» [101] Van Horne, A Complicated Marriage , 70; Rubenfeld, Clement Greenberg, 200; Helen Frankenthaler to Barbara Guest, June 7, 1956, Southampton to New York, Uncat ZA MS 271, Box 16, Barbara Guest Papers, Yale. . Хелен копила силы и энергию для потрясающего трехмесячного путешествия, которое, по ее расчетам, должно было занести ее далеко на восток, аж в Советский Союз [102] Helen Frankenthaler to Barbara Guest, July 23, 1956, Uncat ZA MS 271, Box 16, Barbara Guest Papers, Yale; Helen Frankenthaler to Sonya Gutman, April 17, 1956, Box 1, Folder 8, Sonya Rudikoff Papers, 1935–2000, Princeton, 1. .

Ли отнеслась к отъезду Хелен с интересом и легкой завистью. Нью-Йорк, казалось, зациклился на творчестве представителей «второго поколения», а европейская аудитория вдруг опять обратила внимание на «первое». На противоположном берегу Атлантики их произведения опять будоражили умы и порождали споры – не менее яростные, чем в США в 1948 году.

Будучи дальновидным и проницательным управляющим делами Поллока, Ли мечтала устроить показ его картин в Европе, поместив его творчество в центр этой острой дискуссии. Будучи настоящим художником, она жаждала этой атмосферы открытия новых горизонтов. Ли спросила Джексона, готов ли он поехать в Европу. Но он совсем не был в этом уверен [103] Naifeh and Smith, Jackson Pollock , 779. . Той весной у него стало скверно со здоровьем – как говорил Милтон, «его печени пришел конец» [104] Dorfman, Out of the Picture , 61; oral history interview with Dorothy C. Miller, AAA-SI. . А еще Джейсон был истощен эмоционально.

Его вроде бы оживил роман с Рут – и из-за всеобщего внимания, и из-за возбуждения, обычно сопровождающего вкушение запретного плода [105] Potter, To a Violent Grave , 230–231. . В феврале композитор Мортон Фельдман пригласил Ли и Джексона на концерт, который он давал вместе с Джоном Кейджем. Ли пришла одна. После концерта и последовавшего ужина Морти высадил Ли у отеля «Эрл», где Поллоки всегда останавливались, а сам отправился в «Кедровый бар».

И там он увидел Джексона и Рут – они уже уходили. «Поллок выглядел таким счастливым», – вспоминал Фельдман, и сам счастливый тем, что его обычно страдающий друг наконец-то так доволен жизнью [106] Friedman, Energy Made Visible , 232–233. . Ли, давно привыкшая к исчезновениям Джексона во время их пребывания в городе, даже не подозревала о том, что тут замешана другая женщина. Все из их круга всё знали; все видели, как он хвастается молодой любовницей, но никто не осмеливался рассказать об этом Ли [107] Hobbs, Lee Krasner (1999), 14; Rubenfeld, Clement Greenberg , 200. . И, стоит признать, правильно делали – к весне Джексон расстался с Рут.